Страница 50 из 88
— Я к ней, судя по всему, пришел уже после всех визитеров, кроме Скворцовой. Когда она явилась, Карина попросила меня посидеть в комнате и не выходить. Мол, разговор такой деликатный и прочее. Ну, я и сидел. Они ругаться стали. Негромко, но зло. А потом что-то упало — и тишина. Тут я уже не выдержал, пошел посмотреть. А там Карина лежит. И Скворцова над ней с круглыми от ужаса глазами. — Костя отхлебнул вина. — Мне сначала неприятно очень стало. Мне же с сестрой надо было по делу поговорить, а тут уже никак не получится. Скворцова что-то бормотала себе под нос. Меня не заметила. И тут-то я и сообразил, что после смерти Карины и наследство от родителей один получу, и на учебу мою у родителей денег окажется больше, и не будет ее светлый, правильный образ мне постоянно имидж портить. С последним, правда, ошибся. Родители странные были. Совсем ее на пьедестал возвели и чуть ли не мавзолей из ее квартиры сделали. Но вот про деньги и наследство — это верно вышло.
— Чудовище, — шепнула Саша.
— Саша. Не надо, — оборвала ее Катя.
Краем глаза она заметила движение на спиной у Кости и опасалась, что тот разозлился или просто потеряет интерес к их разговору и тоже что-то заметит. А за спиной у него крался Рома. Видимо, он прошел в помещение, где располагался бассейн, через дверь с улицы и теперь пытался подобраться к Косте со спины и огреть его кирпичом. Хорошая была идея. Кате очень хотелось, чтобы она сработала.
— Что дальше было? — постаралась она и дальше удерживать внимание Кости. — Идея с разлитым молоком — твоя? Как ты уговорил и успокоил Олю?
— Идея, нет, Катенька, не моя. Я тихонько обратно в комнату вернулся. Решил поглядеть, что дальше будет. — Костя довольно и даже радостно улыбнулся. — Оля сама со всем прекрасно справилась. Минут через десять моего ожидания хлопнула входная дверь. Я еще минут пять подождал, чтобы убедиться, что она не вернется. По крайней мере, сразу же. И тогда только пошел смотреть. Там уже было разлито молоко. Тут я и сообразил, что она таким образом случившееся за несчастный случай пытается выдать. Ну, чтобы с гарантией, знаешь. А то неясно же, чего девушка упала. А так — сразу же видно, почему. Я подождал какое-то еще время, а потом оделся и тоже ушел. Мне не с руки было, чтобы кто-то знал, что я в ту ночь у Каринки был. Потому и находить ее тело я предоставил кому угодно другому. Риск, конечно, был. И для меня, и для Оли. С Олей и черт бы с ней. Сам я подставляться не хотел. Но я помнил, как Карина говорила, что на ее этаже одни старики живут и те по случаю начала дачного сезона дружно разъехались по своим подмосковным угодьям. Ну а соседи сверху-снизу… Это уже не так важно. А важно что…
В этот момент Костя резко развернулся и выстрелил в близко подошедшего Рому практически в упор.
— …в микроволновке многое отражается, — почти одновременно с выстрелом сказал Костя. Его голос прозвучал чуть жестче, чем во время всего остального повествования, но и только.
Громко закричала Саша, а Катя накинулась на Костю прежде, чем тот успел к ним развернуться, полоснула его ножом по лицу, попыталась выбить пистолет. Он выронил его и стал выкручивать Кате руки. Успешно — нож она выронила. Но этого времени хватило Саше, чтобы подобрать выпавший из рук Ромы кирпич и шарахнуть им Костю. Шарахнуть достаточно сильно, чтобы, потеряв сознание от удара, отпустил Катю.
— Рома, Рома! — Саша кинулась к нему, но, как и с Викой, оказалось слишком поздно. Те же бессмысленные попытки зажать рану, чтобы остановить кровь. Те же неудачные потуги умирающего что-то сказать. Через минут все было кончено. Катя трясущейся рукой закрыла ему глаза. Саша громко всхлипывала и дрожала, и Кате пришлось как следует встряхнуть ее за плечи.
— Соберись. Нам надо уходить и как можно быстрее.
Как по заказу, а, скорее, благодарю, наконец-то, заглянувшему в их жизнь везению, в комнату влетел Миша. Впрочем, везение было относительное.
«Где ты был еще пять минут назад? Рома мог бы быть жив, появись ты раньше!» — тоскливо подумала Катя, пусть и зная, что это очень спорная мысль. Пистолет есть пистолет. Если не Рома, то кто-то другой среди них мог пострадать или погибнуть.
— Что у вас тут? Мы с Ромой решили разделиться и… Ешкин кот. — Он беспомощно замер, глядя на Рому.
— Пистолет. Возьми его пистолет! — рявкнула Катя, надеясь, что Миша сам сообразит увидеть и пистолет, и того, кому он принадлежал. — И его надо обыскать. Нам нужны ключи от автомобиля и дома.
Миша судорожно зашарил руками по карманам Кости, извлек оттуда ключи, которые явно были ключами от машины, и из кармана зимней куртки вторую связку — большую.
— Чтоб его… От какого какие?!
— Неважно. Разберемся, — отмахнулся Миша. — Бери все. Что с ним будем делать?
Он замер над Костей, наставив на него пистолет.
— Как минимум, связать, — сглотнув, сказала Катя. — А застрелить еще лучше.
Вот только у нее самой запал уже прошел. Выстрелить в беззащитного человека или зарезать его ножом она сейчас уже вряд ли была способна. Белая как простыня Саша тем более не выглядела подходящим кандидатом для этого. Мишу, казалось, мучили те же сомнения. К тому же, в голове у Кати билась мысль о превышении пределов самообороны, на которые данная ситуация очень даже тянула. Но, с другой стороны, это еще доказать надо будет, что они их превысили. Возвращаясь позднее мысленно к этой ситуации, Катя не знала, как оценивать и себя, и своих друзей. Человек не способен убить — это хорошо, это правильно. Не способен убить, даже если от этого зависит его жизнь и жизнь его друзей, — совсем другой угол зрения.