Метель из далекой весны

Саша ругала себя и расстраивалась, но понимала, что, наверное, слишком многого от себя хочет. Ее журналистские расследования чаще подразумевали сбор информации. В их случае всю объективную информацию уже собрал за нее тот, кто скрывался за программой искажения голоса. Да и психологическими приемами он владел куда лучше, чем она. Тупик. Возможно, и Голос тоже зашел в тупик, раз так давно молчит? И что теперь? Их заставят сидеть здесь, пока не кончатся запасы еды и они просто не умрут от голода? Или пока кто-то из родни не хватится родственников? Саша ненавидела это ощущение беспомощности, это отвратительное понимание, что от нее абсолютно ничего не зависит.

Когда они снова начали разбредаться по комнатам и Саша, как и накануне, упала на кровать, не раздеваясь, она ожидала, что снова пролежит без сна до утра. Но усталость сыграла с ней злую, а, может, и добрую, шутку, потому что Саша сама не заметила, как практически мгновенно отключилась.

Разбудил ее громкий топот, раздавшийся из коридора. Способность, проснувшись, сразу же переходить из состояния сна в состояние бодрствования сейчас оказалась очень полезной, потому что Саша мгновенно вскочила и вылетела в коридор. На осознание «кто я и где я» не потребовалось даже нескольких секунд.

По лестнице, перепрыгивая через ступеньки, неслась Катя, за ней — Мишка. Видимо, именно его тяжелые шаги разбудили Сашу. Она, ничего толком не понимая, поспешила за ними, слыша, как за ее спиной открывают двери остальные поселившиеся на этом этаже ребята.

Катя стрелой влетела в ставший до зубового скрежета привычным зал, проскочила мимо стеклянной стены и остановилась, только оказавшись на территории с бассейном.

— Оля, не надо! — крикнула она. — Тут везде камеры и все пишется. Сядешь за два убийства разом!

Саша с разбегу уткнулась носом в спину резко остановившегося Мишки, замерла, потирая ушибленный нос, и уставилась на развернувшуюся перед ними сцену.

Оля с большим кухонным ножом стояла напротив Ромки, который, испуганно глядя на нее, очевидно, пытался отступать к бассейну. Услышав слова Кати, Оля в нерешительности замерла.

— Олич, давай, ты ножик на пол положишь, и мы пойдем и спокойно поговорим, как взрослые люди, — вмешался Мишка. — Все равно ты уже себя с головой выдала. Ну на кой тебе еще одна невинная душа на совести? О сыне подумай.

Оля мгновение, казалось, всерьез раздумывала, оглядывая сбежавшихся на шум. А сбежались-то, похоже, все. Наконец, она будто сдалась, признавая поражение, и кинула нож на пол, так что тот полетел к босым ногам Кати, которая едва успела отскочить в сторону, а то бы точно поцарапалась.

— Окей. Давайте, поговорим, — прошипела Оля и пошла в зал, проталкиваясь сквозь толпу.

— Катя, на ноги надень, — буркнул Мишка, подсовывая Кате свои сандалии, и Саша, удивленно хлопнув глазами, поняла, что на той не ночная сорочка, не пижама и не что-то еще из женской одежды, а Мишкина рубашка. Приплыли. Как же она пропустила-то такой нюанс их биографии?

Удивительно быстро сориентировавшийся Серый притащил откуда-то стул и поставил его перед Олей.

— Прошу, присаживайся. И рассказывай, — тоном, не предполагающим каких-либо возражений, предложил он.

— Думаю, начать стоит нам, — неожиданной вмешалась Катя. Саша снова пригляделась к ней и поняла, что та совершенно белая как полотно. Кажется, действительно испугалась. Это поражало. Пожалуй, даже сильнее, чем то, как неожиданно убийца себя обнаружил. — Нам с Мишей.

Она села на диван между Мишкой и Сашей и окинула взглядом всех остальных.

— Мы должны попросить прощения за то, что сделали. Вся эта встреча была нашей идеей.

— Вернее, моей и брата Карины, — вставил Миша. Сейчас он не кривлялся и выглядел предельно серьезным. Саша и не знала, что он способен быть таким. — А Катя согласилась нам помочь.

— Да, так будет точнее, — согласилась Катя и продолжила. — Косте исполнилось пятнадцать незадолго до убийства Карины. На протяжении почти семи лет после ее смерти ее квартира — ее ей подарили родители, когда она успешно в университет поступила, — оставалась нетронутой. Родители исправно платили коммуналку, но ничего в ней не трогали и вообще там не бывали. Чуть меньше года назад они оба погибли в автокатастрофе, Костя вступил в наследство и, наконец, спустя столько лет пришел в квартиру сестры.

— И обнаружил там много странного. Костя — программист, очень к слову способный, — снова заговорил Миша.

У Саши перехватило дыхание. Она ведь знала Костю. Даже не так: уж кто-кто, а она среди всех них знала Костю лучше всех. Но ни на одну секунду ей не пришло в голову, что за этой историей мог стоять он. То, что Миша с Катей были в этом замешаны с самого начала, тоже шокировало, но не так сильно, как осознание того, что Саша не подумала о самом очевидном варианте. Всегда надо искать того, кому это нужно. Но она настолько ушла в себя, что и вовсе думать забыла о брате Карины. Она помнила его в детстве, когда им было с Кариной было лет по десять-двенадцать, а ему — соответственно, пять-семь. Им, в общем и целом, было не до маленького мальчика, как и ему — не до них. Слишком разные интересы. Потом, в течение еще нескольких лет, он вместе с Кариной приходил к Саше на день рождения, потому что порой его было не с кем оставить дома,  и дарил ей красивые букеты цветов. Но какой-то особой дружбы между ними не возникло. И после похорон Карины они совсем не общались. Сейчас Саша с трудом понимала, почему тогда не уделила ему внимания. Ведь он же потерял сестру! Да, они с Кариной не были особо близки, но и не враждовали. Как же она могла?..