Адекватность

Искусственные вещи окружают нас повсюду, что мы даже не отдаем должного себе в этом отчета. Все созданное человеком имеет угловатый характер, все же созданное природой – идеально в своей форме. Эти бетонные коробки, в которых мы рождаемся, живем и умираем, - они отстраняют нас от нашей природы.

Взять то же общество, что человеку не под силу было создать сотнями лет. Не будем обманывать себя, мы все так же далеки от понятия того идеального сообщества, к которому стремимся. Может, проблема в различии взглядов на саму суть этого понятия, но мы то ли слишком сложны, то ли не в пору примитивны для самоорганизации, ведь за немалую историю своего существования мы толком не приблизились к понятию общества, как такового.

Мы ставим перед собой цели, к достижению которых следовало приложить в разы больше сил, нежели нам удается. В итоге, всю свою бурную деятельность мы сводим к самообману, ничего не достигая по существу.

Теперь же, кажется, разумному существу самое время начать отрицать все то, на что были положены не воплотившиеся надежды. Какой толк продолжать рассуждать об обществе, если оно не оправдало себя, по крайней мере, в той извращенной форме, на которую мы способны его воплотить в жизнь?

Мы продолжаем следовать навязанным стандартам, так легко согласующимся с логикой. Нам лишь невдомек, что логика так же искусственна, как любая другая выдумка нашего разума, она изначально несет в себе зло.

Мы способны действовать в противоречии с логикой, разрушая стереотипы, мыслить шире, чем предложено. В действительности же наша уникальность - касательно взглядов, рассуждений и самих действий - атрофируется, освобождая свое место под стандарты.

Душа человека зачастую желает иного, никак не того, что он дает ей. Мы проживаем нашу жизнь крайне предсказуемо, испытывая страх отступить от предначертанного не для нас сценария.

Детство, учеба, работа; друзья, семья, дети; стабильность - самые типичные стандарты. Остальные - его отпрыски. Осознание того, что человек всю жизнь проведет в работе, отведя лишь ее долю на сон и отдых от этой самой работы, угнетает меня и, пожалуй, это одна с причин моего физического недомогания.

Утешением для моей души может служить только исповедь, к сожалению, самому себе. Порой, выговориться, уйдя в себя, кажется лучшей затеей, чем поделиться с кем-нибудь своими переживаниями. Но нужно говорить, пусть даже с самим собой, главное не держать эти мысли в себе, они ввергают в ужасающее состояние.

Джеки появилась, как всегда незаметно, к чему я стал уже привыкать:

- Думал сбежать? - с улыбкой начала разговора она.

- Мне кажется, я уже сбежал. Эти места создают впечатления родных. Здесь удивительно спокойно.

Джеки застыла в теле, глазами бегая по всему простому вокруг нас. Если мне чего не хватало, пока я сидел там в поле один, так это ее присутствия. На душе стало необычайно хорошо. Мне было без того спокойно, но ее появление - со всеми ее чертами, манерами, необычайно схожими с моими; она казалась еще роднее всей окружающей среды - ее появление подействовало на меня благоприятно, так что любой след угнетающих мыслей тотчас же простыл.

- Мне тоже нравится иногда сбегать сюда, - Джеки протянула руки ввысь, приподнявшись на цыпочки и закрыв глаза. Она сделала глубокий вдох, на лице сияла заразительная улыбка.

- Смелее, - она взяла меня за руку, пытаясь заставить меня подвестись на ноги.

- Смелее, побежали! - Она радостно призывала меня разделить с ней свои ощущения. Я же несмело попытался побежать, но замер тут же, любуясь ее по детскому искренней радости, с которой она кружила вокруг стогов сена, пританцовывая как в первый день нашей встречи. Солнце ослепляло меня, но я не мог оторвать своих глаз от этой картины. Прикрывшись рукой от солнца, я продолжал наблюдать за Джеки, она то ускорялась, то протягивала руки к небу, то кружила со стороны в сторону, то бежала вприпрыжку - она продолжала очаровывать меня, я не смог удержаться, и не колеблясь более, бросился ей вдогонку.