Страница 30 из 43
Я ненавижу жалость, но признаю, что психически больные люди заслуженно, но абсолютно зря, получают ее с лихвой. Они погружаются в другой мир, возможно, не менее реальней нашего, и живут счастливую жизнь - отличную от несчастной реальной. Разве можно винить человека за желание быть счастливым?
Признать это страшно, ничто не пугает так, как искаженная действительность, выдающаяся за реальность, это в корни новый уровень притворства, на который способен человеческий разум. Но разобраться детальней - и вот уже кажется, отношение общества к таким людям, ярлыки, повешенные на них, пугает больше самого недуга больных. От того именно сойти с ума кажется таким страшным наказанием.
Но если судить о сумасшествии только по помутнению рассудка, разве не все мы будем считаться больными психически? Ведь каждый человек по-своему смотрит на мир, значит, воспринимает его иначе. Мы не можем быть даже уверены в том, что каждый человек видит своими глазами одинаковую картинку, которую видят остальные. Сколько диспутов может возникнуть вокруг одного только оттенка цвета, к примеру. Один будет убежденно утверждать, что перед ним желтый, покамест другой будет страстно доказывать, что это красный. Безусловно, мы устроены схоже, но биология не может быть такой примитивной, какой мы способны ее представить. Кто знает, как мир бы изменился для человека, переселись он в тело другого. Есть религии, утверждающие, что души способны на это. Может, в этом вся суть переселения души, может, ей полезно воспринимать мир по-разному, чтобы иметь возможность, вынося с каждой жизни свои уроки, в конечном счете, независимо понять его сущность?
Кажется, с таким раскладом, все мы нездоровы. Просто каждый сходит с ума по своему, в большей или меньшей степени.
Неутешительная новость, но мои раздумья никогда к другому и не приводили. Если человек боится конечного результата, лучше вовсе не приниматься за дело. Я же осознанно задаю вопросы и ищу на них ответы.
В руках оставался уже практически окурок с малой порцией табака, когда Джеки незаметно вышла с дома ко мне. Я не слышал ее, а потому был застанут врасплох, когда обернулся к ней с сигаретой в руках.
Я понимал, что не должен испытывать вины, но ощущал необходимость уберечь Джеки от вида себя с сигаретой, все же ставшей моей дурной привычкой, как бы я не отрицал этого.
Она явно расстроилась, увидев в темноте меня с огоньком от раскаленного табака. По глазам мне показалось, что ей было более, чем обидно. Но она не ругала меня, не отчитывала и старалась не подать виду от досады.
Вместо всего этого она присела рядом, слегка толкнув своим плечом мое, произнеся:
- Бросай эту привычку, ладно?
Забавно. Оказалось, мне стоило услышать это один раз от нее, чтобы желание курить исчезло навсегда. Простой дружеский совет оказался тем толчком, что освободил меня с плена никотиновой зависимости.
Я затушил уже тлеющий окурок в разрытой мною за все это время бетонной ямке, вовремя остановив себя от желания выкинуть окурок прочь от себя, вспомнив, как подействовали на меня слова пса во сне.
Небо теперь стало светлее, а для меня это значило одно - уснуть более мне не удастся.