Страница 11 из 131
ГЛАВА 3. ЛЮБИТЕЛЬ ПОСПОРИТЬ
Доверчивый человек может принять утверждения циника за подлинное откровение. Циник же скажет, что все люди продажны и наше существование бессмысленно. Но мудрый знает, что продажны не все люди и что жизнь столь же часто приносит радости, сколь и печали.
Утверждения циников - лишь полуправда, темная сторона мудрости.
Из дневников короля Джас Ларена Силъварресты
- Все дело в том, - сказал Верховный Маршал Скалбейн сэру Чондлеру, когда они скакали, преследуя опустошителей, ночью по лесу, - что Габорн любит свой народ слишком много, а Радж Ахтен свой - слишком мало.
Скалбейн получил от Габорна, остановившегося в Балингтоне, загадочное предупреждение. Оба рыцаря все еще пытались понять его смысл.
Маршал Чондлер ответил:
- И ничего хорошего из этого не выйдет, помяните мои слова. Человеку мало просто посеять семена своего падения. Сначала он возделывает и удобряет почву, потом долго ухаживает за ростками и лишь после этого пожинает плоды.
Верховный Маршал Скалбейн усмехнулся:
- Никто не станет сознательно накликать несчастье на свою голову.
Чондлер скакал впереди и после этих слов не потрудился придержать очередную ветку. Та хлестнула Скалбейна по лицу. Видимо, это было сделано в отместку.
- Эй, я ранен, - сказал Скалбейн.
- Извините.
- Ну, если это будет самая тяжелая рана, которую я нынче получу, мне остается только радоваться, - ответил Скалбейн.
Он собирался вскоре атаковать опустошителей снова. Надо было только добраться до холма, где находился с сигнальным фонарем сэр Скеррит, дальновидец, но казалось, что к этому чертову холму не ведет ни одна тропа. Небо было по-прежнему все в тучах, и на этой высоте в горах Брейс дождь перешел в снег.
- Накликать несчастье можно сотней способов, - заявил Чондлер. - Вы замечали когда-нибудь, к примеру, как легко человек превращает свою добродетель в порок?
- О чем это вы?
- Знавал я одну женщину, еще парнишкой, и такая щедрая она была, что все на нее нахвалиться не могли. Она пекла хлеб для бедняков, раздавала им деньги, потом корову отдала и, наконец, даже свой дом. В конце концов ей самой пришлось побираться, и умерла она на улице в зимний мороз. Так ее добродетель превратилась в порок, который ее и убил.
- Понятно, - сказал Скалбейн. - И часто, по-вашему, такое бывает?
- Ну, - протянул Чондлер, - я еще не дорассказал: у этой самой женщины был сын, который, увидев, что остался без наследства, повернул совершенно в другую сторону и сделался разбойником с большой дороги. Его никак не могли поймать, и потому он возгордился и начал даже хвастаться, какой он величайший из всех разбойников. Он как раз этим и занимался перед своей бандой, когда подкрался я и всадил ему в глотку стрелу.
- Ха! Неплохо, - сказал Скалбейн.
- Так вот, мы можем либо, как его матушка, превращать добродетель в порок, либо, как сынок, убеждать себя в том, что порок - это добродетель. Но в любом случае мы сеем семена своего будущего падения.
Наш великий Король Земли, Габорн Вал Ордин, считает свою любовь к человечеству достоинством - пока она его не погубит, да и нас вместе с ним. А Радж Ахтен хочет просто заездить нас до смерти, как рабочую скотинку.
- Ха, - усмехнулся Скалбейн. - Ловко у вас получается!
Прозвучало это как похвала, но про себя он подумал, что Чондлеру хочется считать себя великим мыслителем, в то время как на деле он просто любитель поспорить.
- А мы - между молотом и наковальней! Эх, провались все эти короли и лорды. На мой взгляд, каждый человек сам себе господин, - сэр Чондлер придержал коня, всматриваясь вперед. - Я не вижу дороги.
Скалбейн и не знал, что в горах Брейс столь непролазные леса. Ветви сосен росли, казалось, от самого низа ствола, а не на верхушках, и были так согнуты и спутаны ветром, что местами вовсе не проедешь.
Сэр Чондлер двинул коня наугад. И вдруг объявил, словно только что принял какое-то важное решение:
- Я собираюсь присоединиться к этому "Братству Волка". А вы?
Скалбейн еще не думал об этом. Из Карриса доходили странные вести, и ему хотелось узнать побольше, прежде чем что-то решать.
Радж Ахтен напал на Габорна. Зачем - непонятно. И Габорн после этого нападения каким-то образом утратил силу Земли.
Скалбейна эти вести привели в замешательство, какого он никогда не испытывал. Он не поверил бы им, если бы не получил послания, написанного лично Габорном.
Послание это он и сейчас сжимал в кулаке. Габорн писал: "Я присоединюсь к вам завтра, а до того времени не атакуйте".
Так что на вопрос Чондлера у Скалбейна не было ответа. Но поскольку он был Верховным Маршалом Праведных Полков Рыцарей Справедливости, вопрос о том, кому он станет служить, волновал многих.
- Я? - переспросил Скалбейн, отведя топором ветку от лица. - Слишком часто я нарушал клятву. Впервые поклялся в верности лорду Броку из Тума, когда был еще юнцом, потом - Рыцарям Справедливости, а теперь вот - Королю Земли. Староват я стал для этого. Так что пускай уж теперь моя верность принадлежит тому, кому отдана.
- Но ведь в этом-то и дело, - возразил Чондлер. - Вам уже так и так случалось нарушать клятву.
- Верно. Но вы хотите, чтобы я нарушил клятву, данную Королю Земли, всего через три дня. Это слишком даже для Рыцаря Справедливости! Кроме того, не все люди так глупы, как думаете вы. И дело Габорна еще далеко не кончено.
Чондлер засмеялся.
- Вы верите в него больше, чем я, - он вновь придержал коня, всматриваясь в летящие хлопья снега. - Тьфу! Дороги нет. И местечко в самый раз для засады.
- Что правда, то правда, - ответил Скалбейн, собираясь повернуть обратно.
- Слышите? - сказал вдруг Чондлер. - Кажется, мы рядом.
Он сдвинул шлем, прислушиваясь.
Скалбейн снял шлем вовсе и с удовольствием ощутил прикосновение к своему потному лбу холодных снежинок. Шум, производимый опустошителями, он услышал сразу же - тысячи их шли где-то впереди. Орда на своем пути сносила деревья, растаптывая их в кашу, и камни под их ногами превращались в песок. Земля подрагивала, дребезжали набрюшные щитки чудовищ. Они бежали в панике на юг, к Башне Хаберд, возвращаясь той же дорогой, которой пришли в Каррис.