Следуй за мечтой

Дима одарил его гневным, испепеляющим взглядом и даже клацнул зубами, внутренне мечтая разорвать Влада на части. Тот ощутил его желание, но продолжал говорить, опасно балансируя на остром лезвии кинжала.

— Ей только-только должно было исполниться четырнадцать лет. Она была слишком мала, — Вишневский повернул голову и прямо посмотрел в глаза Камышева. Взгляды их скрестились, подобно клинкам из дамасской стали. — Возможно, мне стоило действовать осторожнее, деликатнее, но тогда, как ты правильно заметил, я не ожидал такого с ее стороны и, мягко говоря, обалдел. Меня застали врасплох, и я действовал на эмоциях. Возможно, чересчур резко и решительно, но мне было семнадцать лет. Видимо, не хватило опыта и жизненной мудрости, чтобы смягчить удар отказа, — он снова тяжело вздохнул и сжал руки в кулаки, мысленно укоряя себя за малодушность и инфантильность. Может, стоило спросить чьего-либо совета, прежде чем идти на крайние меры? Но у него совсем не было времени. Действовать надо было быстро. Чего он боялся? Ее чувств? А может своих? От кого он старался убежать: от нее или от себя? Тайна за семью печатями, о которой никто не знает. Только его внутренние демоны. А они, о подлые, периодически берут кочергу и начинают ворошить, казалось бы, затухающие угли. И нет покоя на душе, как бы он ни старался засыпать пеплом угасающее со временем пламя. Разлука – это ветер, а любовь – огонь. Слабый огонь ветер гасит, сильный – раздувает.

Вишневский вспомнил себя в те времена. Лина нравилась ему уже тогда. Он даже сам не до конца понимал, насколько глубоки были его чувства. Молодой человек был очень симпатичным и обаятельным. Девушек вокруг него было много. Однако парень, хоть и общался с ними и даже ходил на свидания, ни с кем серьезно не встречался, не подпускал к себе близко, держа на расстоянии вытянутой руки. Он словно ждал кого-то. Того особенного человека, чьи улыбка и смех приносят легкость его душе, радуют сердце, взгляд завораживает и притягивает, заставляя часами вглядываться в глаза, ища в них свое отражение. Он не хотел этого признавать, но Лина действительно его привлекала. Ей нужно было подождать всего два-три года, и он сам бы открылся девушке, подарил ей всю свою нежность. Но она поспешила, и Влад испугался. Вишневский вдруг осознал, насколько это неправильно – любить ее, желать ее, мечтать о ней. Она юна. А он, похоже, окончательно рехнулся, раз позволил себе думать о ней. Вот же дурак!

Именно тогда, в момент ее признания, он понял, как же она ему дорога, и сердце его запело от радости, что чувства эти взаимны. Но в тоже время парень осознал неправильность, даже противоестественность этой ситуации. Вот такой вот парадокс!

Дима понимал, что друг действовал тогда в правильном направлении. Да, несколько импульсивно, но он искренне не желал причинить Лине боль. И если говорить начистоту, то что бы он тогда ни сказал или ни сделал, девушке все равно было бы больно. И все-таки так просто простить и отпустить все это Димка не мог. Руки по-прежнему чесались. Влад же, посчитав разговор исчерпанным, развернулся и открыл дверь, впуская в спальню шум вечеринки, музыку и веселый гогот друзей.

— Стой! — словно очнулся от ступора Камышев, которого пробудили посторонние звуки, вырвал из кокона оцепенения. Они словно вернулись на землю из другого измерения. — Я с тобой еще не закончил.

Вишневский развернулся и в мгновение ока получил удар по лицу.

Пошатнулся, но устоял, поджимая разбитую нижнюю губу, и твердым взглядом посмотрел на друга. Тот тяжело дышал, словно и сам не ожидал от себя удара такой силы, но в его глазах застыли решительность и упрямство.

— Эй, вы что делаете?! — раздался обеспокоенный голос Сережи, и к соперникам в любви подбежали остальные участники теперь уже испорченной вечеринки.

— Перепили, что ли? — с Васи мигом слетело все веселье, и он сурово посмотрел на двух боевых петухов, которые устроили поединок взглядами. — Не смейте устраивать драку в моем доме! Вообще не смейте драться! Вы ведь друзья, забыли?!

— Я с этим уродом дружить не намерен, — злобно бросил Димка, опаляя Вишневского огнем ненависти.

— Рехнулись?! — ахнул Вова, который даже в страшном сне не мог представить, чтобы Дима и Влад подрались, да еще и разрывая свою крепкую дружбу. — Что на вас нашло? Затмение?! — переводил он недоуменный взгляд с одного друга на другого.

— Любовь на нас нашла, — не отрывая взгляда от своего теперь уже врага, который приложил тыльную сторону ладони к губе, чтобы остановить кровь, сказал Дима.

Влад немного поморщился. Боль была пульсирующая и ноющая одновременно. Но сильнее болела душа. Друга терять не хотелось.

— Какая еще любовь? — впал в прострацию обалдевший Вовка, переводя ошалелый взгляд с одного друга на другого. — Вы че, ориентацию поменяли?

— С дуба рухнул?! — волком уставился на него Камышев, вперив пронзительный взгляд в растерянного однокурсника. — Девушку мы не поделили, а точнее он у меня ее отбил! — злобно зыркнул Димка на Влада, который стоял, чуть пошатываясь, но твердо глядел в глаза своего друга. Он не собирался разрывать дружеские узы, связывающие их. Это глупо.

Сергей, поддерживающий Вишневского, чтобы тот не упал, внимательно оглядел его с ног до головы, а затем перевел строгий взгляд на Диму, который не сводил глаз с соперника. Он все еще не отвел душу и жаждал крови. Влад это понимал, поэтому, чуть поморщившись от боли, он осторожно отодвинул от себя Ясинского. Ну, попытался, потому что друг ни за что не желал отходить от него, словно защищая от несанкционированного вторжения врага, точнее Димы, в личное пространство Владислава.