Илья Муромец

- Илья, - довольно прорычал Идолище, - за мной должок. Мне заплатили немалую сумму, чтобы я достал тебя живым. Кое-кто хочет сделать тебя упырём и своим пожизненным рабом.

И, расталкивая всех врагов на своём пути, вождь кровососов пошёл прямо на всадника с мечом. Они были один на один. Илья направил свой клинок прямо в голову ужасному чудовищу и уже готов был рубануть. Но Идолище поразил его лошадь мощным ударом в шею. Клинок, правда, прошёл вскользь, скакун вскрикнул от боли и встал на дыбы, но всё-таки не упал на землю. Видимо, вождь упырей боялся случайно убить того, которого должен был доставить живым. Этим то Илья и решил воспользоваться, пока оставался в седле. Богатырь опустил меч и поскакал прямо на врага. Идолище снова замахнулся на лошадь, чтобы теперь уж убить её окончательно. Было в его движениях что-то совершенно неестественное, машинное, как будто он был куклой, которой кто-то управлял на расстоянии. В тот самый миг, когда животное получило свой смертельный удар, сталь меча пронеслась в воздухе, и рука, держащая копьё, была отсечена по локоть. Идолище закричал от боли с такой силой, что все птицы в округе слетели с деревьев. А лошадь Ильи меж тем окончательно упала на землю и придавила своего всадника. Та самая лошадь, которую подарил богатырю Ратша как знак своей любви и преданности. Она прошла через столько боёв и приключений, чтобы погибнуть вот так, в битве при Берестове. Идолище был полон неистовой злобы, кровь струилась из страшной раны, а вместе с кровью и уходили и жизненные силы. Он шёл на лежащего на земле врага, и все уже понимали, что теперь он не намерен оставлять богатыря в живых. Илья лежал без сознания, меч выпали из его руки. Лёгкая добыча, убить его не представляло труда. Но Идолище медлил. Он терял кровь, нужно было восстановить уходящие запасы крови и жизненной силы, которая заставит рану зарасти. И упырь склонился над своей жертвой и занёс над ней свои огромные клыки. Но тут вдруг Илья резко открыл глаза, схватил кровососа рукой за огромный клык и притянул к себе. Богатырь не был без сознания, всё это было притворством, ловушкой. В считанные мгновения рука подобрала с земли меч и нанесла невероятно точный и сильный удар прямо в сердце. Идолище вскрикнул в последний раз и повалился замертво. Илья же спешно выбрался из-под коня и отрубил кровососу голову. Другие упыри, видя эту победу, в страхе стали разбегаться в разные стороны. Вся сила их войска держалась на гипнозе их могучего вождя, который теперь исчез, а вместе с ним исчезла и вся храбрость его воинов. Одного за другим их отлавливали и истребляли, и мало кому из упырей удалось в тот день уйти живыми.

Глава 22.

Богатырский воевода.

Лучина уже догорала, и скоро в избе должно было стать совсем темно. Но Иван не давал огню потухнуть. То и дело он, или жена его вставали с постели, их будили страшные стоны. Их маленький сын стонал во сне от боли, и от этих стонов у родителей сжималось сердце. Иван проснулся уже за полночь, забросил дров в печку и тут услышал чей-то плач.

- Ну чего ты, милый? – подошёл он к больному сыну и стал ласково гладить его по голове.

- Страшно, папа, - отвечал ему тот.

- И чего же ты испугался, Илюша? Мы все здесь, и я, и мама.

- Умирать страшно вот так. Я ведь умираю? Никто не знает, что это за болезнь и откуда она взялась. Какое-то проклятие, ноги болят и спина болит так, что жить не хочется.

- Не говори так, сын. Жить надо, чтобы не случилось, пока ты молодой. Бороться надо до конца, до последних сил.

- Зачем? Я ведь и себя мучаю, и вам своими стонами покоя не даю. Я ведь всё понимаю. Вы ничего не говорите, а я всё вижу. Как вы устали, как измучались. И за что нам это?

- Брось эти глупости, Илюша. Кто сказал, что люди рождены для счастья? Кто сказал, что мы должны быть счастливы? Не верь им, не верь даже тем, кто выглядит счастливым. Они, может, и счастливы тем, что не знали такой боли, какой знал ты, но ведь я истинно знаю, что через великие страдания человек становится великим. Только верить нужно, что боль эта – плата за величие. За всё нужно платить, это твоя судьба, прими её, и тогда ты увидишь свой путь к величию.

И Илья принял и стал бороться, перестал стонать по ночам. Научился сносить боль молча, сносить её с достоинством, научился использовать её в своих целях. Когда убитая лошадь свалилась на него, богатырь почувствовал страшную боль в ноге, как та, к которой он давно уже привык у себя на хуторе. Но он не закричал, он своей выдержкой перехитрил самого ужасного врага. И вот мёртвое тело упыря Идолища обезглавленное валялось на земле. Илья снова не мог ходить, только ползал. К счастью, ногу он не сломал, только вывихнул, друзья вскоре её вправили. Но боль была такая, что воевода не мог подняться на ноги без чужой помощи. Василий Касимеров и Михаил Игнатич взял его под руки и приподняли. Илья увидел, что от огромного войска сохранилась едва половина. Из тех, что выжили, многие были тяжело ранены. Среди них Илья увидел старого друга – Брона, попросил друзей подвести его к нему. Юный Бронислав лежал на земле с копьём в животе, кишки его вывались отчасти наружу, было видно, что он не жилец.

- Илья, - взял он за руку своего старшину, - я знал, что ты победишь. Все сомневались, а я знал, с самого начала знал.

На глазах у Ильи навернулись слёзы.

- Зачем же ты плачешь? – спрашивал Брон, который, видимо, не понимал, как страшно он выглядит со стороны, а от шока не чувствовал боли, - мы большое дело сделали, князя освободили. Идолища наглого одолели. За такой подвиг мне на том свете ангелы пир устроят, и обязательно с девками. А тело моё вы не закапывайте, сожгите. Эти скоты меня покусали, на хочу обратиться в их племя.

После этих слов Брон сделал последнее усилие над собой, чтобы вынуть из живота копьё, но ничего не вышло, клинок сидел слишком глубоко, а внезапная боль оказалась такой сильной, что богатырь испустил последний дух. При виде его смерти Илья не смог сдержать слёз. Когда его увели от тела друга, он приказал сложить большой погребальный костёр, чтобы сжечь там все тела погибших, а сам отправился в Берестово. Илье нашли уцелевшего коня, на которого посадили верхом, и так он добрался до каменного дворца. С ним было несколько киевских бояр, включая Дмитрия, а так же последний из выживших муромцев – Михаил Игнатьевич, с ними и бывший воевода Глухова – Василий Касимеров. Вместе они вошли в большой мраморный зал с арочными окнами и купольной крышей. Купола тогда делали не луковичные, а византийские, которые походили на купола в мечети, словно огромный каменный шатёр закрывал сверху здание. По сути купол этот был такой же аркой, только не плоской, а объёмной. От этого здание из белого камня снаружи напоминало собой бочку с круглой выпуклой крышей, а внутри была превосходная акустика. Возле стен стояли деревянные лавки, на одной такой лавке лежал человек в длинной ночной рубахе. Когда он увидел гостей, то с усилием приподнялся и сел.