Илья Муромец

Илья, видя их печаль, хотел их как-то поддержать, но не нашёл нужных слов. В тревоге он оглядывался по сторонам, пытаясь найти глазами куда-то запропастившегося отца Иоанна. Но протопопа нигде не было, возможно, потому, что теперь на пиру появилось множество шутов. Иные пьяные, другие трезвые, играли на гуслях, на ложках, пели непристойные песни, дурачились, играли в чехарду. Одного из них от таких игр и выпитого вина стошнило прямо на землю возле стола. Сидевшие за ним новгородцы встали и за шиворот выволокли его прочь, передали в руки городской стражи. Увидел Илья и уже знакомое зрелище, которое до этого видел в Чернигове – медведь на поводке, которого вели за собой шуты. Только теперь он был без намордника и значительно меньше, пирующие из-за стола иногда давали ему еды. А уже всяких четвероногих здесь было без счёту. Городские собаки так и бегали от стола к столу, попрошайничали, отгоняли от еды кошей и друг друга. Всё это лишь усиливало атмосферу балагана. Возможно, потому гости не сразу обратили внимание на богато разодетого старика в сопровождении троих воинов. Он уже дошёл до главного стола, когда со всех сторон вдруг послышались тихие голоса:

- Князь. Князь идёт.

- Владыка! – истерично закричал шут, рухнул перед нимна колени и стал кланяться, ударяясь головой о землю.

Взгляд Ильи тут же застыл на этом старике. Владимир был ещё не глубокий старик, шёл бодрым, уверенным шагом, лишь немного сутулился. Из-за полуседой бороды и длинных волос не было видно морщин и цвета лица. Борис, завидев издалека отца, встал и отправился к нему навстречу.

- Ну что, гости дорогие? – вымолвил князь, - всем довольны, сыты, веселы?

- Довольны всем, владыка, - со всех концов отвечали новгородцы. Владимир поцеловал своего сына, отошёл с ним в сторону и тихо заговорил, так, чтобы слышал только Борис.

- Микула согласился?

- Нет, отец, не соглашается ни в какую

- Чёрт бы побрал эту упрямую деревенщину. Ты денег ему предлагал? Мужей его дочерям предлагал?

- Всё предлагал, но не помогает.

- Продолжай уговаривать. Напои его как следует, может у него тогда язык развяжется. И богатырей с пира не выпускать. Ну, это ты и так помнишь.

И тут Борис встретился взглядом с Ильёй Муромцем. Возможно потому, что Илья пристально смотрел на него и не сводил глаз. Он впервые видел князя Владимира и пытался как можно лучше рассмотреть киевского князя.

- Постой-ка, отец, - остановил князь Борис, не дав ему пройти к почётному месту во главе стола, - есть у меня одна мысль. Попал к нам тут на пир один гость из Мурома. Случайно, но, видимо, сам Бог его послал. Парень, видно, из простых, умом не блещет, но протопоп Иоанн сказал мне, что это великий богатырь, завалил самого Соловья-разбойника, и от Мурома до Чернигова его знают, как славного героя и богатыря.

- Какой он богатырь? – возмутился Владимир, - кто его богатырём нарёк? Святогор что ли? Да он права такого не имеет. Богатыри у нас только в Киеве и в Новгороде, и только те, кто принесли богатырскую клятву перед митрополитом. Так что в Муроме у нас никаких богатырей нет.

- Но новгородцы-то считают его богатырём. Они с ним хорошо ладят, спасли его от долгов в Чернигове и привезли в Киев.

- Продолжай, - оживился князь Владимир.

- Я его на войну позову. Он очень хочет стать богатырём в Киеве. Сделаем для него исключение, возьмём его, но без клятвы. А дальше всё просто. Скажу богатырям Микулы, что они теперь переходят под командование Ильи, а если Селянинович и дальше будет упрямиться, то назначу муромца и новгородским воеводой. Но Микула, думаю, сдастся, когда увидит, как его богатыри переходят под начала такого чужака и простака.

- Эх, рискуешь ты, сын мой. Я бы этого мальчишку и сотником не сделал, а ты хочешь доверить ему сразу две сотни. Иначе говоря, делаешь его воеводой. Потом мы должны будем отдать ему какую-нибудь заставу. Наши границу ослабнут. Ну да Бог с тобой, действуй, если другого выхода нет.

И Борис, довольный собой, направился прямо к столу, за которым сидели Илья и Добрыня, а князь Владимир сел во главе стола рядом с Микулой Селяниновичем и знатными киевским боярами. Киевлян здесь было немного, их легко было узнать по отсутствию косы на затылке. Но все они сгруппировались вокруг новгородского богатыря, и тем самым изолировали его от прочих новгородцев. Борис сел на лавку и налил себе вина.

- Ну что ж, Илья, поздравляю тебя, - молвил он, - я поговори о тебе с отцом, и он согласился тебя взять в богатырское войско.

- О-о-о, - радостно заголосили новгородцы. Охмелевший Добрыня даже обнял Илью за плечи.

- Это большая честь для меня, - молвил муромец.

- Погоди, это ещё не большая. Мы справились о тебе у людей, оказалось, что ты очень неплох. Я говорю отцу: этого хлопца надо делать сразу сотником, а отец мой тоже о тебе слышал, говорит: нет, сотником мало, воеводой. Хочет отдать тебе какую-нибудь заставу.

Илья растерялся и не знал, что ответить. Новгородцы тоже замерли от неожиданности, иные подумали, что эта злая шутка.

- Благодарю тебя за честь, князь, - справился, наконец, с волнением муромец, - но я не могу. Я никогда не управлял заставой и не командовал большими отрядами. Лишь несколькими всадниками.

- Этот вопрос мы решим, - сделал вид, что задумался, Борис, - ты вот что, поезжай со мной на войну. Там и опыта наберёшься, и покомандуешь, и друзья твои новгородские рядом будут, а как вернёмся, отправим тебя на заставу воеводой. Отец меня, честно признаться, удивил, я таких молодых воевод на киевских заставах ещё не видел.

- А с кем воевать будем, владыка? – спрашивал Илья.

- Да какая разница? Тебе, Илюша, опыта нужно набираться и показать нам, что ты и впрямь тот самым Илья из Мурома, а то некоторые ещё сомневаются.

Илья заметно забеспокоился, чувствуя подвох. Сердце замерло от волнения, во рту всё пересохло, отчего трудно было говорить, а выпить казалось неприличным. Лица новгородцев были печальны, они давно уже всё поняли и смотрели на Илью со скрытой надеждой, а некоторые уже и с ненавистью. Муромец набрал полную грудь воздуха и произнёс: