Илья Муромец

- Давай! – скомандовал он. Зверь вскрикнул, пытаясь вырваться, но это было непросто. Ещё днём Илья зашёл к местному кузнецу и попросил его сделать на конце своего копья что-то вроде крючка. На этот крючок теперь и попался гомункул. Сила его была велика, и Илья даже оторвался от земли. Но Соловей обхватил его за ноги и потянул на себя. В это время сзади богатыри уже своими копьями кололи и толкали медведя. Зверь, предчувствуя западню, всеми четырьмя лапами вцепился в землю. Он метался и дёргался с такой силой, что, казалось, что вот-вот сам Илья угодит в собственную ловушку. Но вот чудовище стало поддаваться. Вот уже одна передняя лапа его соскользнула и неистово размахнулась в поисках опоры, за которую можно было бы схватиться.

- Тяни! – кричал Илья.

- Не могу, - отвечал Соловей, - он сильнее.

- Возьмись за верёвку, по которой мы спустились.

И действительно, от страха Чеслав совсем, было, позабыл об этой верёвке и теперь поспешил исправить свою ошибку. Зверь ревел, обрыв осыпался, сверху падала земля. И вот с диким криком гомункул начал падать. Вместе с копьём Ильи он рухнул вниз, прямо на расставленные там колья. Муромец тяжело вздохнул. Сверху послышался голос Михаила:

- Вы там живы?

- Живы, - отвечал Илья, - оба!

Но тут он вдруг почувствовал у себя на шее сталь кинжала. Возможно, было ошибкой давать это оружие Соловью.

- Насчёт тебя я бы не был так уверен, - молвил Чеслав. Илья схватил его за запястье, пытаясь отодвинуть кинжал. Спасло только то, что вторая рука Соловья была обмотана верёвкой, за которую он держался. Пока Чеслав освободился от злополучной верёвки, муромец успел немного отодвинуть кинжал от своего горла. Соловей попытался атаковать с новой силой, завязалась борьба, и разбойник соскользнул ногой и свалился с обрыва вниз.

- Что там у вас происходит? – спрашивал Михаил.

- Соловей напал на меня, со спины. Чёртов трус.

Но тут снизу вдруг донёсся злобный рык и знакомое движение. Медведь поднимался на ноги, освобождая свою израненную плоть от кольев.

- Дайте мне копьё! – скомандовал Илья, - и живо вниз.

Медведь поднимался в полный рост, рядом с ним сидел перепуганный Соловей. Он спешно поднялся на ноги, но одну ногу он подвернул при падении и потому бежал плохо. Зверь шёл за ним на четвереньках, одной лапой он легко сделал своей жертве подножку. Чеслав упал, ещё мгновение, и он был бы растерзан. Некогда было думать, и Илья прыгнул вниз, размахнулся копьём и, упав на спину зверя, одновременно нанёс удар. Копьё на этот раз вошло очень глубоко и попало, видно, очень метко. Гомункул пошатнулся и начал падать, Илья с трудом успел откатиться в сторону.

- Как его убить? – набросился Михаил на Соловья.

- Я разве не сказал? Он – не живое существо, он – гомункул. Убить его можно, только предав огню.

- А раньше ты чего молчал, собака?

И Михаил готов был уже ранить Чеслава копьём, но Илья остановил его. Он взял меч и поспешил отрезать зверю голову, покуда тот снова не пришёл в себя. Затем богатыри отправились в хутор за огнём. Всё село собралось посмотреть на то, как сгорает тело этого страшного монстра. В этот миг все восхваляли муромских витязей и их отважного предводителя – Илью Муромца. Илья же, как пришёл в себя, подошёл к Соловью и с силой дал ему кулаком в ухо. Чеслав тут же повалился на землю.

- Ещё одна такая выходка, и я тебя покалечу, - предупредил старшина, - а теперь рассказывай, каких ещё тварей наплодил твой безумный отец-некромант.

- Всех и не упомнишь. Но я помню, что были волки с иглами, как у ежа. Их тоже очень трудно ранить.

Глава 13.

Волки.

В ту ужасную ночь многие были ранены, но, к счастью, не сильно. В основном все их раны были от веток деревьев: различные ушибы, порезы, вывихи – ничего серьёзного. Утром витязи продолжили путь и теперь очень тщательно оглядывались по сторонам. Несколько раз им казалось, что какое-то животное на протяжении нескольких часов преследует их. Разглядеть зверя не удавалось, а затем слежка так же внезапно исчезла, как и появилась. Соловей меж тем уже успел прийти в себя, только боль в ухе несколько дней напоминала ему о сильном ударе и страшной ошибке, которую он допустил.

- С медведем вы справились, - донимал своих спутников Чеслав, - но еживолки хитрее, и их больше. Вам не добраться со мной до Киева.

Но богатыри его не слушали. Их победа внушила им уверенности, и теперь они готовы были идти до конца.

- Не понимаю я, Илья, зачем тебе это? – спрашивал как-то во время привала разбойник, - ну отвезёшь ты меня в Киев, ну осудишь. Ну чего ты этим добьёшься? Мою душу ты уже не спасёшь, я не буду каяться перед Владимиром.

- Покайся перед народом. Впрочем, можешь и не каяться, главное, чтобы народ тебя осудил, решил твою судьбу.

В ответ Чеслав визгливо рассмеялся.

- Какой народ, Илюша? Какой суд? Нет в Киеве уже давно никакого народа, есть только старый, дряхлый князь Владимир, который всё и решает. Он уже наполовину выжил из ума, по всей Руси правят его дети, а он сидит на своём престоле, словно паук в центре паутины и из последних сил держится трясущимися ручонками за власть. Он устал, он слаб, а потому решает всё быстро и жёстко. Твой суд его слишком утомит. Какая-нибудь болезнь выведет его из равновесия, он начнёт торопиться, делать всё быстро, как попало, лишь бы побыстрее отделаться. Он в последнее время всё так делает. Потому никакой правды ты там не найдёшь, меня просто прикончат, да и дело с концом.

- Напрасно, Чеслав, наговариваешь ты на нашего князя. Он крестил Русь, он многих людей своротил к истинной вере. Не может он не быть праведником.

- Может он и праведник по вашим понятиям, только он устал, да и Русь от него устала. Столько лет на престоле один человек. А почему, думаешь, пошёл я поднимать восстание? Не сиделось мне спокойно. Я был врагом Василия Буслаева. Но перед тем, как он скончался, я стал его другом, мой отец – Вахрамей, стал его другом.