Страница 35 из 115
– Уж коли ты затеваешь представление, позволь я буду осветителем.
– Мудро! – оценил учитель. – Ты будешь парить над сценой… невидимый и неслышимый, как ангел, но без твоего умения спектакль не состоится. Очень мудро. Ух! – погрозил пальцем, – хитёр, бродяга! Эдак ты переплюнешь меня, Луис.
– Луис?
– Так тебя будут звать.
Щепкин оглянулся на приближающегося пса и, попросив разрешения: "Ты позволишь?", взял в руки посох. Лука сказал, что тот больше не стреляет – патроны кончились. Щепкин ответил, что этого ему и не потребуется: пулять в живых существ – дурной тон. Щепкин взмахнул шестом, и моментально, откуда-то сбоку, стрекотнул заяц – помчался через луг наперерез. Пёс (это был Лютый) немедленно переменил направление – ещё несколько мгновений его длинный язык указывал розовою лентой в сторону учителя и ученика, – и помчался за новой добычей.
– Граф, зрители, замок, – перечислял Щепкин, загибая пальцы, – прелестная юница, главный лакей… Чего-то не хватает!
– Не время, дядя! – Лука заметно нервничал. – Пора!
– Нет, не пора, – капризно заупрямился старик. – Спектакль не будет полным!
– Хотя бы начни! Либретто сочиним по ходу действа!
Щепкин сердито махнул рукой и полез в свой саквояж. Оттуда он достал маленькую, странного вида вещицу. В стене, а точнее, в самом углу комнаты, у пола, мышка прогрызла дырочку – вход в норку. Неведомый затейник вырезал эту дырочку вместе с кусочками стен – правой и левой, – и деревянным обломком половицы.
Лука спросил, что это за чудо? Щепкин ответил, что это вход в Цветущий мир и эту штукенцию ему подарил Мышиный король: "Из чувства благодарности. Однажды я потрясающе поставил Щелкунчика, ты знаешь эту сказку? Дело было в Венском лесу, оркестр играл прямо среди дерев…"
– Торопись, дядя!
Щепкин притоптал траву, установил лазейку и сделал приглашающий жест: "Милости прошу!"
– Но как я войду? – спросил Лука. – Она же маленькая.
– В этом её отличительное свойство, мой мальчик! Большой человек остаётся большим. Маленький превращается в муравья, а ничтожный исчезает вовсе. Не бойся, входи смелее!
Синее небо вдруг разломилось, загрохотало, пыхнула молния; вслед за ослепительной вспышкой на мгновение наступила темнота. Когда солнце вновь разгорелось, оказалось, что все: Лука, индюк, бараны, граф с новым ружьём и целой облавою и даже Лютый с зайцем – все исчезли. Бесследно, будто их и не было. Щепкин радостно потёр руками: "Получилось!", и улыбнулся – вокруг глаз разбежались морщинки. Потом нахмурился:
– И всё-таки чего-то не хватает! – сказал разочаровано. – Нет перцу… остроты… изюминки…
Позади негромко всхлипнула лошадь, издала нечто среднее между вздохом и кашлем. Щепкин обернулся, по его лицу расползлось умильное выражение, будто он узнал старого доброго друга, с которым не виделся целую вечность и которому, в сущности, рад… был бы рад, если бы не одно печальное обстоятельство: он задолжал приятелю изрядную сумму. И расплаты теперь не миновать.
– Это ты, голубушка? Какая приятная неожиданность. Как ты меня нашла?
Лошадь не торопилась с ответом. Смотрела умно, косила взглядом и укоризненно качала головой.
– А ты надеялся ускользнуть? Ха! Старый дурак!
– Зачем ты ругаешься? Я ждал тебя. И даже надеялся… иногда.
– Надеялся, что я не приду? – из-за лошади показалась маленькая хрупкая дама приятной наружности. На даме был вельветовый костюм и шляпка с пером. Она напоминала антоновское румяное яблоко. То самое, коими почтенная вдова фаршировала гусей. – А вот я здесь!
– Софочка, как ты можешь? – Щепкин прижал к груди ладони. – Я ждал! Я даже приготовил тебе роль!
– Опять какую-нибудь дрянь? Бабу Ягу играть в детском пансионе? Или Одиллию в богадельне? – дама зло прищурилась: – Этого я тебе никогда не прощу! Мерзавец! Все реплики я повторяла дважды! Мне приходилось кричать, чтобы звук проникал сквозь слуховые аппараты!
– Но, гонорар, София! Гонорар! Нам заплатили приличные деньги.
– Которые ты украл и скрылся!
– Ах, девочка, у меня были смягчающие вину обстоятельства…
– Обстоятельства? – мадам вспыхнула и задохнулась от такого нахальства.
Щепкин подошел и хотел приобнять приятельницу, но та отпрянула и замахнулась, намереваясь отвесить обидчику пощёчину. Щепкин перехватил руку и, неожиданно визгливым голосом, воскликнул:
– Ты станешь играть, бесовка? А? Или мне поискать другую актрису? Спрашиваю только один раз!