Страница 113 из 115
И словно стремясь заполнить это страшное ничто, из дырявого мешка его жизни посыпались новые картинки.
Тёмные волосы Асты змеями разметались по подушке, Эмиль тянется губами к её шее, но вдруг понимает – он не хочет целовать девушку. Аста – чужая ему. Он вздрагивает, поднимает голову.
В дверях стоит Лив. Она всегда приходит в дом, как хозяйка – да и нет у них секретов друг от друга. Не было. Эмиль не отрываясь смотрит в глаза Лив и видит пепелище – там только что погиб целый мир. Эмиль не знает, что говорить. Он сам уже мёртв.
– Я иду в Город, – бесцветным голосом произносит Лив.
До Эмиля не сразу доходит смысл слов. Пробраться в город – детская мечта. Но они выросли. У них всё есть.
Девушка с пустыми глазами уходит. Эмиль отталкивает руки проснувшейся Асты, торопливо одевается. Лив всегда берёт, что хочет, и никого не спрашивает. Он должен успеть.
Девушка бежит к холму, башмаки вязнут в сырой после дождя земле.
– Лив, остановись, Лив!
Он хватает её за плечо, разворачивает к себе.
– Что... что тебе в этом Городе надо?
Лив гасит последний всполох пожара в глазах.
– Буду снова просить тебе сердце. У тебя их два, но как будто ни одного. Пусти!
Слова хлыстом бьют Эмиля, ему больно. Он отпускает Лив. Девушка уходит, вздрагивают тонкие плечи. Когда онемение от обиды проходит, Лив уже не догнать. Эмиль кричит, карабкается по вязкой тропке, но лишь затем, чтобы увидеть живой факел и прощальный взгляд – смесь восторга и ужаса...
Сердце втащил Эмиля на последнюю ступеньку.
– Сможешь ей кое-что передать? – прохрипел Эмиль.
– Что именно? – невозмутимо спросил Сердце.
– Мне очень жаль.
– И это всё?
– Я никогда не забуду её!
– Невелик труд – тебя скоро не станет.
Эмиль сжал кулаки.
– Ради чего всё это? – он обвёл взглядом пустую площадь, башни-солдатики, шаги эхом отдавались в ушах, – зачем Город забирает тех, кто нам дорог, лишает сердца, заставляет жить с чужим, которое только и может, что радоваться новому механизму?
– Разве Город запрещал тебе любить Лив?
Эмиль остановился. Нет, не запрещал. Он сам так захотел.
Сердце подошел к башне, провел рукой по камню. Отполированная временем поверхность дрогнула, пошла рябью, завертелась.
Эмиль водит рукой в прохладной воде, пальцы хватают что-то тёплое... Он крутит колёсики и так и эдак, и что теперь с ними делать?
– Хочешь, помогу?
– Нет, – резко отвечает Эмиль.
Это только его сокровища! Девочка недовольно вскидывает голову, уходит, тёмные волосы треплет ветер.
Нет, не то. Он отталкивает двойника, идет к следующей башне, нетерпеливо ведёт рукой по камню.
– Можешь встать?
В голосе Лив тревога... Ему осталось недолго... У Лив тёплые тёмные глаза и очень белая – до синевы кожа... Эмиль осторожно берёт Лив за руку, притягивает к себе, целует голубую жилку на шее. Глаза девушки распахнуты – в них удивление, радость, надежда. Теперь ничего не страшно...
– Держись, парень!
Рун льёт в рот Эмилю горькую отраву, но это бесполезно. Эмиль знает, что сегодня умрёт.
Новая башня. Дрожь камня, круговерть картинок.
Парень в лихо заломленной шляпе с белым пером подмигивает Лив... Эмиль не обращает внимания – Лив принадлежит только ему... Красные гранатовые бусины блестят на белоснежной шее, как капли крови...
Лив не приходит день, два. Эмиль нервничает, работа не идёт, инструмент валится из рук. На третий день он встречает её на рынке. Рядом парень в шляпе с белым пером. Лив улыбается ему так, как улыбалась раньше только Эмилю.
Эмиль слышит свой хриплый стон будто издалека. Он мечется между башен, и нет им конца. С площади не вырваться, от себя не сбежишь. Его жизнь – в этих башнях. И он должен найти, за что зацепиться. Чтобы Лив осталась с ним. Чтобы он не бросил её. Чтобы... Чтобы...
Он замер посреди площади. Нет, башни не спасут. Не Город забирает людей, они сами уходят. Потому что не могут смириться с жизнью. Потому что врут себе и другим. Скрываются в Городе, чтобы не видеть истины. А Город лишь даёт, что у него просят. Рождает двойников и сшивает стежками воедино все жизни – возможные и невозможные, случившиеся и те, которые только будут.
tусмехнулся – вспомнил своё детское желание собрать Город заново, как механизм. А теперь понял – он не хочет ничего менять. Почти ничего. В той жизни была Лив. Игра стоила свеч.