Страница 140 из 153
Глава 40. «Епитимия»
***
Пару дней на то, чтоб из озлобленного, замученного зверя... моего Мирона превратить хоть в какое-то подобие человека. Но нет худа без добра, как и добра - без худа... А потому, так или иначе, не очень-то и вовремя... но наступил, грянул долгожданный "День Икс".
***
20 августа, 2009 г.
- С Днем рождения! – кинулась я к Мирашеву. Жадный поцелуй в губы.
- Спасибо... – гогочет, прижимая меня в ответ.
- Слушай… тут такое дело… - задумчиво повела я, страшась его реакции на последующее.
- Нет, прости, родная… - неожиданно отозвался (не без ноток ехидности), резво, опечалено; нагло перебивая меня. – Но моложе… я уже не стану…
Не выдержала - заржала идиотически, ведясь на шутку. Немного отстранилась.
Прокашлялась, собирая остатки сосредоточения в себе:
- Мирон, я серьезно… - надула губы (во многом наиграно). - Мне это важно…
- Ну, ладно, - скривился, комично разыгрывая раздражение. - Че там? – не сбавляя улыбки. Притиснул к себе сильнее. Нос к носу, на расстоянии дыхания.
Мгновения томления в его тепле – и наконец-то совладала с собой. Робко:
- Ты можешь… сегодня не пить? – с неким испугом… давясь эхом прошлого.
- Не буду, Малыш… И вообще, - стиснул меня крепче и чмокнул в губы. – Ничего не хочу сегодня, - шумный вздох.
Ну да… не успел сказать, а я, заливаясь восторгом, окунуться в шок, как тут же зазвенел телефон. Дернулся, достал тотчас из кармана аппарат и взглянул на экран. Но вместо привычных движений (принять вызов), неожиданно зажал кнопку выключения. Секунды – и запищала музыка, оповещая вслух о решении абонента. Спрятал обратно в штаны. Повернулся ко мне и с жадностью, крепче сжал в своих объятиях. Уткнулся, зарылся носом в волосы:
- Сегодня… - несмело, - я весь твой…
Долгие минуты близости, рассуждений, незримой ласки – и внезапно, отчего я даже вздрогнула невольно, снова заговорил:
- Прости меня… за всё.
Заледенела я, поежившись.
Хотя… так или иначе… этот разговор нам не избежать, как бы не строили вид, что всё… в порядке.
- Побреешься – прощу, - решаюсь из последних сил на шутку.
- Не… это слишком сложно… - коротко гыгыкнул Мирашев, но тотчас осекся, вновь стал сдержанным: - Я серьезно. Ник…. Прости. Я же не думал… Он тогда, помню, пришел… все мозги оттр*хал своим нытьем. Че-то ему не то, и не так, и он чего-то очк*ет – я даже не вникал. Выбесил, с*ка, помню. Ну, я и гаркнул, мол… делай, че хочешь, только отъе**сь. Я же не думал, что он… так далеко зайдет. А уж тем более… когда сам крыса. И еще мне пи**ел, жертву из себя, г**дона кусок, строил… А потом… я и вовсе всё забыл.
- Мирон… - колко невольно вышло, давясь горечью. – Что было… то было.
Вдруг резвое движение – и выдрался из моей хватки – замерла я в растерянности, наблюдая за его движением.
Шаг куда-то в сторону шкафа – и открыл дверцу. Спешно набрал код – и нырнул в сейф.
Пистолет. В его руках запестрел ствол. Поежилась я от ужаса, холодом стеганул страх.
Живо ко мне - и протянул рукояткой вперед.
- Бери! – жестким велением.
- Ты че, дурак? – невольно попятилась. В момент его шаги ближе, следом за мной.
- Бери, я сказал! И стреляй.
Ржу испуганно, нервически, давясь кошмаром. Лихорадочно качаю головой:
- Не дождешься! - Отчаянная моя попытка переиграть всё на шутку: - Да и потом… - задыхаюсь, давлюсь словами, заикаюсь, - ты же «бессмертный», - и снова нервный смешок. - Толку-то? Футболку только порву.
- Я серьезно! – с напором. Хватает мои руки в свои и силой втискивает, вкладывает пистолет, дулом к себе. Нервно отдергиваюсь, отчего тотчас из расслабленных моих и его пальцев выскальзывает оружие и падает на пол. Вмиг хватаю Мирашева за ладони, пресекая попытку наклониться за ним.
Глаза в глаза:
- Мира! Мирон… Перестань, прошу! – задрожала я от уже зарождающейся истерики. Неохотно поддается. – Хватит уже… с меня. Пожалуйста! – Шаг вплотную – и притискиваюсь к нему – робко, не сразу, но все же отвечает, обнимает меня, прижимает к себе. – Да и потом, - ржу уже смущенно ему на ухо, давясь слезами. – Хрен ты у меня так… быстро отмажешься. Моя мстя… будет долгой и нудной, - резво осекаю себя, закусив губу. Но миг – и отваживаюсь… на самое страшное, искреннее: - Я об этом с самого начала догадывалась. - Дрогнул, хотел, было, отстраниться, вырваться из моей хватки, но сейчас… я, сгорающий в агонии исповеди смертник, сильнее – покоряется, послушно замирает. – Глупо… было надеяться… на безрассудную смелость твоих шестерок. Они без твоего разрешения даже… нужду не справят, а не то, что бы… Разве не так? – дрогнул мой голос. - Разве я этого не видела? Они боятся тебя – а потому… - смолчала я, намеренно не договорив.