Империя (книга 2)

Силан слушал и не верил своим ушам. Как? Как опять этот Марк опередил его? Почему ему никто не сообщил о восстании армии? Он бы сам поехал в Пононию вместе с сыном Тиберия, чтобы усмирить солдат. Он прекрасно понимал, что император надеется не на мудрость и не на ничтожные две когорты преторианцев. Марк все рассчитал и правильно уговорил Тиберия послать туда императорского сына – скорее всего, с деньгами для выплаты жалованья восставшим и удовлетворения их требований. Сын самого властелина Рима будет просить их о примирении, да еще и лично одаривать их. Разве это не высшая награда для воина? А затем он попросит солдат присягнуть Тиберию, и они внемлют этому призыву – и все, мышеловка захлопнется, и они никуда больше не денутся. Получив то, что хотели, они выдадут империи самых рьяных борцов за справедливость, и все вновь вернется на круги своя. Смутьянов, которые были зачинщиками восстания, сенат приговорит к смерти, после чего все надолго успокоятся. Останется только проблема с легионами, которые стоят вблизи Рейна. Отличную паутину сплел этот Марк. Силан сделал бы то же самое, узнай он об этих событиях первым, но теперь ему придется играть по чужим правилам. Пристально и злобно смотрел Силан на этого довольно улыбающегося мерзавца.

«Да-да, еще есть легионы у Рейна, и можно посоветовать Тиберию направить туда Германика. Он любимец войска. Надо дать ему своих денег и притом много. Пускай он успокоит их, и тогда мы будем квиты с тобой, змееныш. Нужно только выгадать время и переговорить с императором с глазу на глаз», – размышлял Силан.

И действительно, вскоре Тиберий повел разговор о преступниках, которые были виноваты в том, что восстали легионы:

– Я хочу показать вам сейчас свору шакалов! Тех, кто сегодня будет ждать вашего решения о своей участи. Они долгие годы сидели здесь, рядом с вами, носили сенаторскую одежду, занимали высшие государственные должности. Их преступления настолько гнусны и тяжки, что я прошу вас решить их судьбу! Побуждаемые жадностью, эти люди желали перебить нас всех, помутнив разум солдатам легионов. Они стремились свергнуть меня! Меня, законного правителя! Хотели тайно открыть ворота восставшим и поджечь город. И, наконец, самое ужасное – они хотели убить своего Цезаря! Теперь прислушайтесь к голосам богов и своей совести и определите справедливое наказание за столь отвратительные преступления!

После слов Тиберия сенаторы взревели, по залу разнеслось бурное обсуждение случившегося, перемежаемое догадками о том, кто те мерзавцы, которые осмелились покушаться на жизнь самого Цезаря. Но император призвал всех к тишине. Вслед за этим солдаты ввели в зал пять закованных в колодки и кандалы, сильно избитых и потрепанных людей. Звеня цепями по мраморному полу, они прошли вперед и остановились почти у того места, где находился сам Тиберий. Повисла минутная пауза, а потом, словно змеиное шипение, по рядам прокатилось перешептывание людей, которые стали узнавать в изувеченных и избитых пленниках своих теперь уже бывших коллег. И снова Силан испытал немалое удивление. Он знал их всех. И он прекрасно понимал, кто замешан в их изобличении. На прошлом заседании, когда умер Август, они все критиковали Марка за то, что тот в обход сената хочет создать легион в своем непосредственном подчинении. Тогда им удалось убедить преемника Октавиана в необходимости отменить решение почившего императора. Как хорошо, что в тот злополучный день Силан решил не вступать в дебаты, а занял нейтральное положение. А то, кто знает, может, иначе и он бы стоял сегодня среди этих несчастных. При взгляде на них в его душу начинало закрадываться сомнение, стоит ли вообще ставить палки в колеса этому хитрому, как змей, человеку. Словно хамелеон, он менял свои личины, и, пожалуй, одним богам были известны все его тайные мысли и задуманные действия. Раз даже он, Силан, столько всего переживший и отправивший на тот свет не один десяток политических врагов, теперь боялся этого человека.

После опроса свидетелей, которые все как один обвиняли несчастных во всех мыслимых и немыслимых грехах, в зале появился Сципион. Он подошел к обвиняемым, отдал приветствие Цезарю и начал отвечать на его вопросы, рассказывая о том, что видел и слышал, будучи заранее посланным своим господином в лагерь восставших.

– Я был отправлен туда сразу же после того, как мой господин узнал о готовящемся заговоре. Я прибыл в лагерь под видом торговца и лично видел, как предатели поднимали мятеж, унижали и оскорбляли Цезаря. Они давали войскам нелепые обещания и делали все возможное, чтобы ввести солдат в заблуждение.

– Что? Что именно они говорили?! Они лично давали эти обещания?! – послышались голоса с трибун.

– Нет, те мерзавцы, которые действовали от их лица, уже мертвы! Но они были лишь исполнителями, а планировали заговор эти, – показывая пальцем на бедолаг, проговорил Сципион. – Я слышал, как они будоражили людей такими словами: «Зачем вы повинуетесь, словно рабы, этим центурионам и небольшой кучке трибунов? Когда вы осмелитесь потребовать себе более достойного императора? Нужно свергнуть еще непрочно сидящего Цезаря при помощи оружия! Мы и так слишком долго поклонялись тирану Августу в надежде на перемены. Но нет: на его место пришел его пасынок! Их преторианская гвардия никогда не остановит вас. Они слишком малочисленны и трусливы! Они подчиняются только денариям, а не своему повелителю!». Вот, что я слышал. А потом я видел, как обезумевшие от призывов и обещаний солдаты бросались на центурионов. Повалив их на землю, они избивали их палками, причем каждого центуриона били около шестидесяти человек. Затем, изуродованных и истерзанных, а большей частью уже мертвых командиров солдаты сбрасывали перед окопом лагеря. Радостно крича, они поднимали на руки заговорщиков и обещали им идти на Рим, чтобы свергнуть своего законного правителя.