Империя (книга 2)

Головы с плеч полетели незамедлительно. Луций действовал жестоко и изобретательно. Одного из сыновей Германика, Нерона, он отправил на остров, где не было никаких условий для жизни. К нему приставили в качестве охраны солдат Черного легиона, которым предварительно намекнули на то, что их мытарство с заключенным продлится ровно столько, сколько тот будет жить. Гвардейцы поняли все правильно, и уже в самом скором времени доведенный до отчаяния постоянными издевательствами и побоями бедолага перегрыз себе вены на руках. Второго сына Германика было приказано заточить в дальних покоях дворца. Про него вспомнили лишь спустя несколько месяцев. Говорили, что, когда тело Друза вытащили из комнаты, его глотка была набита соломой, которую он ел от безысходности. Агриппину Тиберий приказал привезти к себе на Капри, что и было незамедлительно исполнено.

– Ну, здравствуй моя дорогая. Посмотри на нее, Луций: и это жена моего племянника! Яблоко от яблони недалеко упало, не так ли? Чего молчишь, стерва?! Я вижу ваше змеиное отродье насквозь! Что твой муженек, что ты, что твоя мать – все вы пытались уничтожить меня! Но нет, боги на моей стороне! Скажи мне: давно ли пришел тебе на ум такой хитроумный план?

Агриппина смотрела на императора и его генерала с пренебрежением и брезгливостью.

– Что уставилась?! Не понимаешь, как я узнал о твоем коварстве?!

– Отчего же, – она прожгла взглядом обоих. – Все ясно, как день. Раньше ты благоволил моему мужу и своему племяннику. Я не забыла, как ты просил его успокоить Рейнские легионы, как ты умолял его покорить германцев. А ты, Луций? Германик рассказывал мне, кто ты есть на самом деле. Я все про тебя знаю. Вы оба танцуете под дудку одного кукловода и не понимаете этого. Глупцы!

– Заткнись, ведьма! – взревел Тиберий и обернулся к Луцию. – Бей ее! Бей!

Генерал, не меняя каменного выражения лица, тут же наотмашь ударил несчастную женщину. Она даже не вскрикнула, только схватилась рукой за разбитую бровь. Луций нанес новый удар, но тут вместо Агриппины перед его взором появилась маленькая девочка, сестра Мартина. Она стояла перед ним в окровавленной тунике и улыбалась.

– А я все бегу и бегу, Луций. А дерево, знаешь, какое большое? И забор. Луций, а мой брат с тобой? Его нигде нет, мы одни. Мама волнуется за него, – девочка протянула к генералу свои ручки, перемазанные красным. Он поморщился и отшатнулся назад, и тут малышка взревела голосом Грешника:

– Где мой брат, мерзкий ублюдок?! Чего вылупился?! Делай то, что умеешь! Давай! – горбун приплясывал и ржал. – Бей! Бей я тебе сказал!

Луций почувствовал, как кто-то дернул его за плечо, и вздрогнул, пробуждаясь от зловещего наваждения. Тиберий в ярости орал ему почти в ухо:

– Бей! Бей ее! Бей, я тебе сказал!

Агриппина пошатывалась, зажав рану рукой.

– А ведь он верил Марку. Верил. Вы все ему верите. Если бы не Марк, все бы было по-другому.

– Бей! Бей ее! – продолжал брызгать слюной взбешенный император.

– Я не могу, – еле пошевелил губами Луций.

Тиберий оттолкнул его, схватил императорский жезл и стал сам наносить удары. Луций молча отошел в сторону, только жестом приказал гвардейцам держать женщину. Цезарь зверствовал долго, пока она не обвисла бесформенной тушей на руках у солдат. Весь пол был забрызган кровью, оторванная кожа лоскутами свисала с ее лица, один глаз был выбит. Если бы генерал не вступился за несчастную, Тиберий явно бы забил ее до смерти.

– Хватит, Цезарь. Остановитесь.

– Что?! Да как ты смеешь мне указывать?!

– Великий, я не указываю вам. Но если она умрет от вашей руки, народ может истолковать это неправильно. Правосудие должно выполнять свою работу, палач – свою, а император – свою.

– Может, ты и прав, может, и прав, – тяжело дыша, Тиберий отбросил в сторону жезл. – Уберите это чудовище с моего острова. Заточите ее на Пандатерии! Пускай там издохнет!

С этого дня началось тотальное уничтожение всех, кто хоть как-то был связан с семьей Германика. Любой человек, способный претендовать на престол, отправлялся к праотцам. Марк лично составил список тех, кого Луций должен был устранить, и генерал не разочаровал своего наставника. Всего в перечне было больше сотни имен. Их обладателей по очереди привозили на поляну к отвесной скале и там убивали. Вскоре это место обрело зловещий вид под стать творимым на нем делам: вытоптанная земля и редкая поросль оставшейся травы были бурыми от пролитой крови. Марк все присылал и присылал заговорщиков, а Луций казнил и казнил их. Он плохо спал, ему повсюду чудился запах крови. Ему казалось, что его мертвые друзья ходят за ним по пятам. Даже Ратибор, который, как он думал, сбежал на родину, в одну из ночей явился к нему и безмолвно встал в углу комнаты, не осуждая генерала, но и не оправдывая его, как делал раньше. Луций видел мертвых, видел их каждую ночь, видел всех, кого потерял, – всех, кроме брата: Маркуса среди них не было.

Прошло немало времени, прежде чем Луций смог сообщить Тиберию о том, что с его врагами покончено. На самом же деле Марк устранил всех тех, кто мог помешать самому Луцию взойти на престол вместо старого императора.