Страница 16 из 299
– Сам скажешь или мне? – тихо, еле слышно проговорил Ливерий.
– Сам, – глядя в сторону, сквозь зубы ответил Корнелий и направился к девушке. Подойдя, он присел рядом.
– Аврелий… он жив? – чуть слышно спросила она, посмотрев Корнелию в глаза не моргая.
Корнелий опустил голову и тихо произнес:
– Мне очень жаль…
– Почему ты не спас его? Почему?! – кинулась она на него, стуча руками по его груди, и слезы ручьем полились из ее глаз. – Почему, я тебя спрашиваю?! – продолжала она. Маленький мальчик зарыдал и обхватил ногу матери со словами:
– Мама, мама, не плачь. Почему ты плачешь? – взахлеб ревел паренек.
Корнелий сидел и ничего не мог ей ответить, только молча мотал головой, пытаясь не смотреть на нее.
– Прости нас, Ливия. Прости, – повторял он чуть ли не шепотом, пока на его лицо и тело обрушивались женские удары. И ему казалось, что они намного больнее ранят его, чем все его шрамы, полученные за долгую службу. Он сидел и даже не пытался сопротивляться. Кристиан и Ливерий осторожно оттащили от него обезумевшую от горя женщину и проводили ее с малышом домой. Успокоив вдову, они через некоторое время вышли обратно к Корнелию.
– Она справится. Она сильная женщина. Ей просто нужно сейчас побыть одной, – тихо проговорил Кристиан. – Завтра мы навестим ее, а то у нее ребятишек полон дом, как бы не сотворила чего с собой и с ними с горя-то… Бабы, они ведь народ непредсказуемый.
– Вот поэтому кто-то должен остаться, присмотреть за ней. Мы виноваты. Я виноват. Но оставлять ее в таком состоянии не нужно. Мало ли что она может выкинуть?
– Ты зря коришь себя. Никто не застрахован от смерти. Ты сам прекрасно знаешь, что на месте Аврелия мог быть каждый из нас. Просто к нам судьба оказалась более благосклонна, вот и все.
– Я останусь, а вы ступайте. Помогу чем смогу. Он был и останется нашим другом. Теперь мы должны помочь его жене справиться с теми трудностями, которые ей предстоит пережить, – как-то немного нервничая и переживая, проговорил Кристиан.
– Да, ты прав. Если мы не поможем ей, то она пойдет по миру, – тихо сказал Ливерий.
– Хорошо, оставайся, Кристиан. Завтра все соберемся у нее и решим, как быть дальше, – одобрительно хлопнув по плечу друга, произнес Корнелий.
Но трудности поджидали не только жену Аврелия и ее детей, но и всех тех, кто выжил в той мясорубке.
Всю дорогу до дома Корнелий винил себя в том, что не выступил тогда и не обвинил Арминия в предательстве. В том, что мог протянуть время до прихода Тиберия с легионами, но не сделал этого. В том, что мог предпринять хоть что-нибудь, но не предпринял.
Теперь же, по воле богов, ничего исправить уже было нельзя: никто не в силах исправить то, что уже совершено.
Подходя к дому, он увидел настораживающую картину, которую сначала принял за обман зрения и результат усталости, не дававшей ему покоя в связи с последними событиями. Но чем ближе он подходил, тем больше он убеждался в реальности своего видения. Вскоре его заметил один из рабов по имени Леонид. Корнелий всегда оставлял его за старшего и верил ему, как себе. Никогда этот раб не подводил его.
– Хозяин! Господин Корнелий! – подбегая к нему, громко кричал Леонид, который был почему-то в оборванной и потрепанной одежде.
– Леонид? Что здесь случилось?! – громко и как-то обреченно проговорил Корнелий и, не дожидаясь ответа, спешно и с некоторой опаской прошел мимо раба, который встал как вкопанный.
– Где моя жена? Где мой сын? Где все остальные? Почему все разрушено?
– Господин, мы ничего не смогли сделать, – тихо произнес Леонид.
– Луций, сын мой! Оливия, жена моя! Где вы?! – заорал Корнелий на весь дом.
На его голос откликнулся Луций, который играл во дворе и, забегая на веранду, радостно зашумел:
– Папа, папа вернулся! – кричал он, подбегая к отцу. Корнелий в один миг подхватил сынишку, со счастливым криком поднял его и сделал несколько оборотов вокруг себя. Он крепко прижал ребенка к себе и лишь после этого поставил на пол.
– Как же я рад тебя видеть! Как ты вырос! А где мама? – с улыбкой проговорил он, трепля сына по волосам.
– Мама уехала, но оставила мне братика Маркуса. Леонид сказал, что его так зовут, только он совсем маленький и со мной не играет, а постоянно плачет. Пап, а что у тебя с лицом? Почему оно в болячках? Тебе очень больно?