Страница 15 из 299
– Что здесь происходит? – смотря на Помпея, произнес Терентий.
– Да вот... Задержали центуриона Корнелия. Вернулся все-таки в родные края. На родину потянуло! Пришел ветеранские оформить и право на землю получить. Да место своему гаденышу маленькому, небось, в легионе застолбить собирался. Про указ не слышал. Так мы его тут и взяли с его дружками. Командир центурии, а живой почему-то оказался. Еще наглости набрался прийти требовать положенное по закону. Вот, утверждает, что ни в чем не виноват и просто спас от неминуемой гибели остатки своего отряда. Герой, мол, он, а не трус и предатель, – спокойным голосом проговорил Помпей.
Терентий подошел к Корнелию и, присев на корточки, посмотрел на него. Пророк, смотревший в этот момент в пол, даже не стал поднимать свой взгляд на него.
– Слышь, ты! Скотина! Ты что, совсем страх потерял?! – подбежав к Корнелию, проорал Помпей и, схватив его за волосы, задрал ему голову так, чтобы тот видел, с кем будет общаться. – Смотри, тварь, и не смей отворачиваться, когда к тебе обращаются такие люди! Или ты не видишь, кто к тебе подошел?! – крикнул Помпей, посмотрев на Терентия в надежде получить от него знак одобрения. Однако сенатор, встав с корточек, презрительно произнес:
– Пошел вон отсюда!
Помпей растерялся, не поняв, что сделал не так и почему его выгоняют. Но ему оставалось лишь поклониться Терентию и спешно удалиться без лишних слов, злобно взглянув на Корнелия.
– Гай Корнелий Август, посмотри на меня, – спокойно проговорил сенатор. Корнелий поднялся с пола и встал, держась за живот. Лицо его было сильно разбито. Сенатор молча оглядел его, после чего они несколько секунд пристально смотрели друг на друга. Затем Терентий слегка улыбнулся и произнес:
– Я верю тебе. Не волнуйся. Тебя никто не тронет. И тех, с кем ты пришел сюда, тоже. Но ты должен понимать, что после того, что случилось, ты легко отделался, потому что другим так везти, как тебе, не будет. С предателями разговор короткий обычно бывает, как ты знаешь. Я тоже не всесилен, хотя и имею некоторый вес, даже у императора Августа. Ты должен понимать, что я подвергаю очень большой опасности себя и людей, которые хотят знать правду. Правду о том, кто спланировал все это. Вряд ли у Арминия хватило бы мозгов и средств для того, чтобы подготовить такое. Тут требуются огромные ресурсы и хитрость полководца. А я слышал, стоя за дверью, что ты упоминал о Сципионе. Говорят, он гений военного дела и служит одному очень влиятельному и очень хитрому человеку. Но сомневаюсь, что Сципион отправился в Германию по собственной воле. Расскажи мне все, что ты знаешь, а я помогу тебе и твоим друзьям выбраться отсюда. Но большего я дать тебе не смогу.
– Почему я должен тебе верить? – тихо спросил Корнелий.
– Потому, что я верю тебе и Силан верит тебе. Да и выбор у тебя не большой. Как я понял, Помпей очень хочет остаться с тобой наедине. Или, быть может, мне уйти? Как ты думаешь, сколько ты проживешь, если я не помогу тебе? Я знаю, у тебя есть семья, и ты видел их в последний раз больше года назад. Думай, центурион, думай. Выбор за тобой, – с легкой иронией в голосе проговорил Терентий.
– Я гляжу, тут все умеют убеждать.
Когда Корнелий со своими друзьями вышли на волю, они практически всю дорогу молчали. Кристиан и Ливерий переглядывались между собой, но потом не выдержали и практически в один голос произнесли:
– Почему?
– Что почему? – держа окровавленный лоскут ткани у лица, спросил Корнелий.
– Почему они считают нас трусами и предателями?
– Потому что так кое-кому выгодно. Не знаю, кому точно, но дело пахнет большими деньгами и влиятельными личностями! – рявкнул в ответ Корнелий, все сильнее прижимая тряпку к разбитому лицу. – Мы дерьмо, парни, вот и все! Сдохли бы там, и все было бы нормально. Но жизнь, сука, коварная. Слава богам, что у таких сильных мира сего, как сенатор Терентий и как этот, как его… Марк!... свои распри. Только поэтому мы сейчас с вами и наслаждаемся жизнью. Откуда только они так быстро все узнают?! Хотя все хорошо, что хорошо кончается. Не очутись я там и не услышь тот разговор, давно бы болтались на воротах лагеря.
И опять среди трех идущих по городу людей воцарилось молчание. Каждый из них думал о чем-то своем, но в одном их мысли сходились: той жизни, которая была у них прежде, больше не будет. Они не обращали внимания даже на косые взгляды презрения со стороны горожан, которым напели про них то, что кому-то было выгодно.
– Надо посетить дом Аврелия и сообщить известие его жене. Хуже уже не будет, – проговорил Корнелий без всяких эмоций.
Кристиан и Ливерий лишь молча кивнули в знак одобрения.
Всю дорогу они шли и думали о том, что же теперь будет с ними и как сказать жене приятеля о его гибели, принести ей страшную весть о том, что теперь она может рассчитывать лишь на себя. Подойдя к ее дому, они какое-то время стояли напротив, не решаясь приблизиться к двери и постучаться. Они смотрели друг на друга, и в их глазах читалась неловкость из-за чувства вины за то, что Аврелий не стоит сейчас рядом с ними. Но больше всего Корнелия терзало чувство той беспомощности, охватившее его в момент сражения рядом с бесстрашным другом и прекрасным солдатом, которого он не смог прикрыть. На него вновь нахлынуло откуда-то изнутри осознание того, что уже ничего не поправить, и горло в момент пересохло так, что он закашлялся и тяжело вздохнул.