Страница 147 из 299
– Вставай! Вставай! Вставай! – послышался крик со стен лагеря.
Голова кружилась, кровь, стекая по лицу, попадала под доспехи, все было как в тумане. Превозмогая себя, Луций вскочил и мгновенно оказался рядом с уже поднявшимся варваром, с ходу сбил его с ног, уселся на него сверху, выхватил из-за спины кинжал и резким движением вонзил лезвие в шею противника. Тот судорожно задергался, булькая кровью, и, обхватив руку Луция, попытался вынуть холодное жало из своего тела. Но центурион, наваливаясь на рукоять всем весом, протолкнул кинжал еще глубже, пока с другой стороны шеи не показалось его острие. Хватка Хлодвига ослабла, и он, все еще рефлекторно дергая ногами и хрипя, испустил последний вздох. Тяжело дыша, Луций поднялся на ноги. Из ворот лагеря выбежали его друзья и десяток воинов. Ратибор и Мартин подхватили его под руки и поволокли обратно за частокол, а на них уже черной лавиной неслись германцы.
– Меч! Мой меч! Не забудьте забрать мой меч! И затащите тело германца к нам в лагерь! – заорал Луций.
– Понтий, сделай то, что сказал Луций! – унося своего командира и друга, прокричал Мартин.
Луций пришел в себя через час в палатке, до которой отчетливо доносился шум боя. Он медленно поднялся и вышел на улицу. Слышались гулкие удары тарана по деревянным воротам, лязг железа, свист стрел, крики раненых и умирающих. Непонятно откуда, навстречу ему выскочил Мартин с разбитой головой, без шлема, в забрызганных кровью доспехах. Злобно улыбаясь, он остановился возле Луция.
– Видал, с ходу нас взять хотели! Только мы им рога пообломали! А ты молодец, круто того варвара завалил! Они теперь нас в покое точно не оставят: как-никак сын их вождя! – рассмеялся Мартин.
– Где все?
– Ратибор и Понтий держат удар спереди. Ромул готовится привести свой план в действие, только вот твари начали растягиваться по всему периметру, боюсь, еще немного, и они совсем ослабят удар по центру и попытаются обойти нас.
– Не попытаются. Скажи Понтию, чтобы убрал основной засов с ворот.
– Хорошо, Луций.
– Мартин, где мой меч?
– Так его рядом с тобой положили.
Быстро вернувшись в палатку, Луций схватил меч, вытащил клинок из ножен, подбежал к лежавшему тут же телу Хлодвига, взял его за волосы и с двух ударов отрубил ему голову. Затем взбежал на помост возле ворот, где Ратибор в окружении своих солдат расправлялся с противниками, круша их топором и скидывая с частокола.
– Да сколько же вас?! – орал он, обрушивая на голову очередному германцу свой топор. – О, Луций! С почином тебя, дружище! Ловко ты его! Я и не думал, что ты на такое способен. Боялся, не выживешь! А ты вон его как! Удивил! – закрываясь щитом от летящих в него стрел, кричал русич. – А это что за трофей у тебя?! Старый пес Ульрих не очень обрадовался смерти своего сына! Они нас тут серьезно душат! Лучше выкинуть эту падаль за ворота, может, тогда они нам передышку дадут!
– Это залог нашей победы, Ратибор! Если выкинем тело, они нас со всех сторон обойдут, а так его отец не сможет действовать разумно. Он хочет отомстить, так не будем мешать ему в этом, – Луций повернулся к своему воину и крикнул: – Солдат! Копье!
Он насадил голову на острие и, вонзив древко между бревнами частокола, прокричал:
– Эй ты, Ульрих! Сын шлюхи! Приди и забери своего выродка, или я буду выставлять его на частоколе по кускам напоказ твоим псам, которые смеют называть себя воинами!
– Ну, теперь нам точно конец! – скривив лицо, ухмыльнулся Ратибор.
Ульрих наблюдал за этим действом с высоты небольшого холма. Убитый горем, он лишь скрипел зубами и яростно сжимал поводья своего скакуна.
– Господин, господин! – спрыгивая с лошади и падая на колени, взмолился гонец. – Мы не можем прорвать их оборону, они сражаются, словно нелюди! Мой повелитель, мы взяли двух пленных, стащив их со стен, но один из них сам же разбил себе голову о камень, а второй задержал дыхание так, что испустил дух! Они сражаются, словно у них нет страха! Я никогда не видел, чтобы люди так бились!
Ульрих слушал гонца, смотря остекленевшим взглядом вперед, туда, где на копье была надета голова его единственного сына. Он не понимал и половины из того, что говорил ему гонец.
– Сломайте ворота. Убейте всех. А эту мразь оставьте живой: я лично займусь им. Передай всем, чтобы ударили по воротам.
И снова германцы обрушились лавиной на лагерь. Неся огромные потери, они все же пробились через ворота и с победным кличем устремились внутрь лагеря. Но каково же было их удивление, когда они осознали, что оказались в замкнутом пространстве. Первые ряды пытались пятиться назад, но людская волна напирала на них сзади, подхватывала и несла вперед. И вдруг ловушка захлопнулась. Позади них, прямо из-под земли, вздымая дерн и тела убитых и закрывая германским воинам обратный путь, на натянутых канатах поднялась стена. Опешившие на секунду варвары замерли, и в этот же момент послышался голос Луция:
– Крепите частокол! Вбивайте запоры! Давай, Ромул, давай!
Ромул кнутом ударил по лошадям, и они, упираясь копытами в раскисшую землю, поднатужились и прошли еще немного вперед. Земля под германскими воинами разверзлась, и огромная толпа рухнула вниз на острые, словно клыки хищника, колья. Раздался единый истошный крик. Солдаты Луция устремились к яме и стали добивать германцев копьями и камнями. Оставшиеся за частоколом воины Ульриха растерялись и окончательно перестали понимать, что вообще происходит. Тем временем за стенами лагеря римляне безжалостно вырезали их беспомощных соратников.