Страница 2 из 30
– Я встречался с шефом сегодня утром. Он был исключительно мил – так он обычно ведет себя, когда собирается поручить какую-нибудь крайне неприятную работу. Но его предложение не показалось мне таким уж отвратительным. Как я понял, контрразведка и Сюрте что-то там затевают совместно с отделом по борьбе с наркотиками, и наши планируют командировать человека, свободно владеющего французским, для переговоров и небольшого расследования. Поскольку инициатива исходит от совершенно чуждой нам контрразведки, мы с тобой могли бы, как и прежде, ограничиться светской любезностью с твоей стороны и притворным безразличием с моей, но оказалось, что от того места, где должно проводиться расследование, до Роквиля – как бы не ошибиться – не более сотни миль.
– Невероятно! – воскликнула Трой. – По соседству с Гарбелем?
– Именно. Вот я и подумал: то война, то Рики был маленький, то моя жуткая работа… Мы ведь никогда не проводили отпуск вместе, да еще за границей. Няня уезжает на две недели в Ридинг. Так почему бы вам с Рики не поехать со мной в Роквиль и не навестить там милого мистера Гарбеля?
Трой явно обрадовалась, но возразила:
– Не можешь же ты выполнять сверхсекретное поручение контрразведки, таская за собой жену и ребенка. Это будет выглядеть дилетантством. К тому же мы договаривались никогда не смешивать работу с отдыхом, Рори.
– В данном случае, чем большим дилетантом я буду казаться, тем лучше. Я ведь только остановлюсь в Роквиле, а расследование буду вести вне города, так что на самом деле нам не придется смешивать работу с отдыхом.
Трой соскребала краску с палитры.
– Мне страшно хочется поехать, – вздохнула она, – правда, не для того, чтобы познакомиться с мистером Гарбелем. Хотя как сказать. Все-таки мне неймется выяснить, действительно ли он такой невыносимый зануда. Прямо-таки убийственное стремление.
– Поддайся ему. Напиши Гарбелю, что приезжаешь. Можешь вложить в конверт автобусный билет от Путни до Фулхэм-роуд. Как ты обращаешься к нему? «Дорогой брат»?.. Между прочим, как его зовут?
– Понятия не имею. Для меня он просто П. Е. Гарбель. Он писал, что близкие люди называют его Пег[1]. При этом, разумеется, не преминул скаламбурить, что вот, мол, и он, словно квадратный штырь в круглой дыре…
– Под дырой он подразумевает Роквиль?
– Видимо.
– Как ты думаешь, чем он занимается?
– Не удивлюсь, если он пишет большой ученый труд о питьевой соде. Если так, то, вероятно, он попросит нас прочесть рукопись и высказать свое мнение.
– В любом случае нам придется с ним познакомиться. Да оставь ты палитру в покое и скажи наконец твердо и определенно, что мы едем.
Трой вытерла руки о рабочий халат и произнесла:
– Мы едем.
2
В собственном замке неподалеку от Роквиля мистер Оберон взглянул на погруженное в ночную тьму Средиземное море, туда, где лежали невидимые берега Северной Африки, а затем с благосклонной улыбкой обернулся к гостям.
– Я усматриваю добрый знак в том, что мы собрались здесь, – произнес он. – И объединил нас один общий возвышенный помысел. Ничего низменного, суетного.
Он назвал всех гостей по именам, и голос его звучал так, словно это была перекличка в строю ангелов.
– Наша самая юная последовательница, – обратился он, просияв, к Джинни Тейлор. – Ее ждут необычайные, чудные открытия. Она стоит на пороге высшей радости. Да-да, я не оговорился, именно высшей радости! Так же как и Робин.
Робин Херрингтон, наблюдавший за Джинни Тейлор, резко вскинул голову.
– Ах, молодость, молодость, – вздохнул мистер Оберон, выражая то ли одобрение, то ли укор, и повернулся к остальным гостям, двум мужчинам и женщине. – Завидуем ли мы им? – спросил он их и сам же ответил: – Нет! Наша жатва будет обильней. Ведь мы зрелые, опытные землепашцы, не так ли?
Доктор Баради, смуглый полный человек с умным лицом, взглянул на хозяина замка.
– Да, – сказал он, – именно – опытные и зрелые. А когда приедет Аннабелла? Вы, кажется, говорили, что она намеревалась быть здесь?
– Милая Аннабелла! – воскликнул мистер Оберон. – Да. Во вторник. Неожиданно.
– Ах, во вторник! – пробормотал Карбэри Гленд, разглядывая свои выпачканные краской ногти. – Значит, у нее будет время отдохнуть и подготовиться к четверговым ритуалам.
– Милая Аннабелла! – с чувством подхватил доктор Баради.
Шестая гостья повернула помятое лицо к Джинни Тейлор и устремила на нее близорукий взгляд.
– Вы впервые здесь? – спросила она.
Джинни посмотрела на мистера Оберона. Ее свежее хорошенькое личико несколько портил взгляд, в котором читались неуверенность, беспокойство и чуть ли не страх.
– Да, – ответила она. – Впервые.
– Неофитка, – промурлыкал доктор Баради.
– И вскоре станет жрицей, – добавил мистер Оберон. – В столь юном возрасте. Как это волнительно! – Он широко улыбнулся Джинни.
Беседу прервал звон разбитого стекла. Робин Херрингтон уронил свой стакан на мозаичный пол, и остатки коктейля образовали лужицу у ног мистера Оберона.
Хозяин замка тут же прервал извинения Робина.
– Нет, нет, – сказал он. – Это счастливый знак. Возможно, предвестие. Давайте будем считать это жертвенным возлиянием… Не пора ли нам отобедать?
Глава 1. Путешествие на юг
1
Аллейн приподнялся на локте и поднес циферблат часов к голубой лампочке над изголовьем. Двадцать минут шестого. Через час они будут в Роквиле.
Наверное, его разбудила внезапная тишина, наступившая, когда поезд остановился. Он лежал, напряженно прислушиваясь, но, за исключением шипения пара и хлопнувшей двери в соседнем вагоне, все было тихо и спокойно.
В двухместном купе через стенку лениво переговаривались пассажиры. Один из них громко зевнул.
Аллейн решил, что они остановились в Дусвиле. И действительно, чей-то одинокий голос огласил ночь протяжным криком: «Ду-у-усви-и-и-ль».
Локомотив снова зашипел. Тот же голос, видимо, продолжая прерванный разговор, крикнул по-французски: «Только не сегодня вечером! Ни в коем случае!» Ему в ответ в отдалении прозвучал смех. Голоса постепенно стихли, и им на смену пришел самый характерный звук железнодорожных станций – стук молотка обходчика. Но скоро и стальное постукивание постепенно замерло вдали.
Аллейн спустил длинные ноги с полки и сполз на пол. Шторка на окне была задвинута неплотно, он заглянул в просвет, и взгляд его выхватил фрагмент рекламного плаката и часть туловища носильщика, держащего в руке лампу. Лампа качнулась, колокольчик зазвенел, и поезд послушно лязгнул. В ту же минуту носильщика и плакат сменили ноги пассажиров, сошедших в Дусвиле, и сваленный в кучу багаж, а за ними показались пустой кусочек платформы и череда убегающих назад пятен света. Затем все вновь погрузилось во тьму со смутными очертаниями скал и оливковых деревьев.
Поезд, набрав скорость, завел свою привычную монотонную песенку: «Там-там – где-дом. Там-там – где-дом». Аллейн, старясь не шуметь, поднял штору. Поезд пересекал прибрежную часть долины. В лунном сиянии холмы и деревья казались совсем бледными, а скалы – мрачными и величественными. Крутая насыпь, словно гигантская ставня, скрыла вид за окном. Вскоре за насыпью показалась деревня, и несколько секунд Аллейн смотрел в окно освещенной комнаты, где какой-то мужчина поглощал свой завтрак, а женщина наблюдала за ним, сидя напротив. Что заставило их подняться в такую рань? Но вот и эти двое, только что находившиеся перед его глазами так близко и отчетливо, пропали из вида.
Он отвернулся от окна и подумал о Трой. Так же, как и он, она любила путешествовать поездами. Наверное, ей сейчас тоже не спится. Через двадцать минут он зайдет к ней – Трой ехала в соседнем одноместном купе, – а пока Аллейн начал одеваться, стараясь сохранять равновесие и устойчивость в этом маленьком, шумном и очень нестабильном мирке.
1
Peg – штырь (англ.). – Здесь и далее: примеч. пер., кроме особо оговоренных случаев.