Страница 23 из 35
Максим ушёл, забрав и камень, а мы с Аней и Максимом отправились на «прогулку» по городу, внимательно наблюдая за действиями голубей. Отогнать птиц мы уже не могли, но следить их действиями — вполне.
Впрочем, пока что голуби, продолжавшие нарезать круги в чернеющем поднебесье, медлили, чего-то упорно выжидая. Рабов же также не наблюдалось: редкие прохожие, проходившие мимо нас, выглядели вполне адекватными, только безумно напуганными.
Огибая городские улочки, я старалась держаться поближе к Антону. Стоит заметить, что вид его уже был лучше — удивительно. Если бы голуби убили мою мать, я бы заперлась в комнате и, наплевав на все впала в глубокую депрессию. Но у моего друга, похоже, с этим все обстояло по-другому.
Хотя лицо его, все ещё не совсем вникавшего в голубиную эпопею, по-прежнему выражало нечто неопределённое: возможно, ему казалось, что все эти события, шокирующие даже скептиков, были не более, чем глупым ночным кошмаром. Ведь именно так думала я сначала, когда окунулась в них с головой…
Глядя на нынешнего Антона, словно перевоплотившегося в несколько другого человека, я невольно вспоминала, как удивлённо он посмотрел на меня, когда я спросила, не замечал ли он ничего странного в поведении обожаемых нами голубей. «Птицы и птицы», — сказал он тогда, особо не вникая в суть моего вопроса. Интересно, что бы он ответил сейчас, если бы у него спросили нечто подобное?
Обогнув тесноватую улочку, на которой находилось то самое трухлявое здание, мы выбрались на небольшую площадь, покрытую новой брусчаткой. Плитки прилегали друг к другу настолько ровно, что глаз, рассматривая их, буквально не мог не нарадоваться. Особенно они произвели впечатление на Аню, всегда питавшую какую-то особую тягу ко всему точеному и аккуратному.
И тут же в глаза бросилась одна странная вещь, заставившая всех нас напрячься. Птицы, все время нашего передвижения мельтешившие в небе, резко исчезли, обрушив на землю несколько голубиных перьев, которыми, собственно, была сплошь усыпана эта ровная площадка.
Аня нахмурилась, начав пристально осматривать окружающие окрестности, Антон приготовил оружие, а я просто замерла на месте, устремив взгляд в погасшее небо, исчерченное странными рыжеватыми полосами. Хмурые клочья напитывались огненными цветом, отчего создавалось ощущение, будто там происходило какое-то необычайное природное явление.
Это выглядело действительно красиво, и эстет, живший внутри меня, начал тихонько ликовать, согревая меня приятными лучами. Но тревога оказалась сильнее, и потому спустя несколько минут я уже не любовалась, а с подозрением и испугом наблюдала за этим рыжим заревом, захватывавшим поредевшее разрозненное небо. Тяжесть оружия немного успокаивала, невольно придавая уверенности. Мнимой и ошибочной. Потому что что-то страшное, непобедимое двигалось на нас, приближаясь увесистыми шагами, озаряя насупленное небо пламенным сиянием.
— Кажется, это затишье перед грозой, — заметил Антон, осматривая оружие.
— И что будем делать? — занервничала я, начав переминается с ноги на ногу. — Может, спрячемся? — Последние слова явно были лишними, так как уж что-то, а прятаться после того, что случилось с ними благодаря чудо-птичкам, Аня и Антон не собирались. А одной мне уходить в «укрытие», немногим преувеличившее по безопасности эту площадь, совершенно не хотелось.
— Не лучшее решение, — не одобрила Анна, наверное, про себя обозвав меня трусихой, сдавшейся в самый решающий момент.
— Да, это я так… — растерянно произнесла я, смущенно пряча взгляд.
— Хотя тебе, наверное, и вправду лучше было бы спрятаться. Все-таки ты плохо подготовлена к этой битве. Это мне уже нечего терять.
— Нет. Я буду с вами. — Я даже сама поразилась, как твёрдо прозвучал мой тон, когда я, минуту тому назад мечтавшая сбежать, все же окончательно решила участвовать.
Аня не стала возражать, а Антон был не в том состоянии. Теперь, когда голуби исчезли, его лицо исказилось тихой яростью, которую он неумело старался скрывать. От вида друга, обычно не злившегося настолько жестко, мне стало даже немного не по себе, так как без труда становилось понятно, что этот мирный человек, никогда не рвавшийся в безрассудный бой, жаждал мести. Причём жаждал отчаянно, словно, если он её не свершит, станет полнейшим ничтожеством или навеки погрузится в непроходимую тоску.
Конечно, я тоже птичек не жаловала, но не настолько, как Антон, во взгляде которого была не просто сталь, ранее не свойственная ему, а ненависть, с какой обычно упоминают о самых жестоких и кровавых врагах. Его брови были опущены и чуть сведены, губы гневно сжаты, а глаза пылали той самой живой злобой, от которой хотелось спрятаться, скрывшись за первым попавшимся деревом.
Но наблюдать за Антоном, как и за пламенем, исчерчивавшим небо, пришлось недолго, так как, не успели мы и отойти площадь, как откуда-то вновь донеслось бурлящее клокотание, смешавшееся со звуками потустороннего клича.
Вновь затрещали языки демонического пламени, стремительно приближаясь у мирной земле, вновь расставили свои мощные ветви деревья, тщетно пытаясь защититься от разрушительного удара, и вновь со всех сторон стали смутно доноситься отчаянные крики, вызванные появлением мистических сил. Они вернулись. Голуби, обвитые пламенем, вновь облепили свинцовый небосвод, все с тем же неуёмным рвением размахивая своими исполинским крыльями. Только теперь, в отличие от своего первого появления над С, они не просто летали, запугивая людей своим видом и сжигая деревья, а периодически отпускались, схватывая невинных жертв и унося в мутные небесные чертоги, захваченные нечистой силой.
С этой площади, находившейся на возвышении, можно было отчетливо наблюдать, как стремительно приближались к земле огромные тени, выискивая беззащитных людей своими пылающими глазами.
Мы тут же ринулись бежать с площади, направившись к месту самого бурного сражения — широкому двору около какого-то шестиэтажного панельного офисного здания с гладкой крышей и бело-зелеными стенами. Теперь строение было охвачено огнём, стремительно распространившимся по коридорам и закручивавшим в себя все, что только попадалось ему на пути, независимо от того, живое оно было или нет. Казалось, вскипали даже окна, в которых отражались бурлящие пламенные языки.
А голуби между тем хватали людей, в панике выметавшихся из здания или просто подходивших, чтобы понаблюдать за столь эпатажным сражением.
Мы тихонько притаились за большой клумбой, расположенной на аллее неподалёку от пострадавшего строения. И стали внимательно наблюдать за действиями голубей, при этом следя, как бы самим не стать их несчастными жертвами.
Мне, ощутившей мерзкий запах, разнесшийся по всей окружённой территории, увидевшей кровь, окропившую землю, услышавшей пронизывающий голубиный клич, становилось дурно. Кажется, снова начиналась паника, только уже сильнее той, что была около магазина, на вокзале и на площади. Сейчас все эти картины, поразившие меня ужасом и жестокостью, словно слились воедино, образовав абсурдное полотно, пропитанное чёрными, оранжевыми и багровыми красками. Полотно, нещадно режущие душу и приводящее разум в неуемное отчаяние, справиться с которым невозможно, как ни старайся.
Люди бегали по площадке, пытаясь найти укрытие от нахлынувшего безумия, но не успевали добежать даже до ближайших деревьев. Оказывались в цепких голубиных лапах. Которые подхватывали жертв и уносили за собой к тяжёлым облакам.
Я закрыла глаза, крепко сжав руки друзей и судорожно пытаясь подавить тошноту. Холод опутывал меня изнутри, глаза слезились от дыма, ладони дрожали, уже не в силах удерживать бесполезное оружие. Пистолет я случайно выпустила, даже не заметив, как и когда это произошло, и теперь, похоже, была совсем беззащитна перед этими пылающими исполинам.
Но уходить поздно. К тому же я, воодушевленная историями Максима и Ани, сама напросилась на столь захватывающее приключение, от которого сама же и страдала. А это было только начало…
Не выдержав накала, Антон внезапно выбежал из укрытия и, проигнорировала оклики Анны, стал беспорядочно стрелять по голубям. К счастью, птицы, занятые беспомощными жертвами, не уделили ему особого внимания. Пули не вредили. Поэтому Антон мало отличался от тех людей, что в панике метались по злосчастной площадке, создавая беспорядки. Они могли до него добраться, могли схватить, могли унести за собой в небо, но с такой же вероятностью, как и до любого находившегося рядом человека, в том и до нас с Аней.
Анна не стала останавливать Антона, а тихонько застыла, внимательно следя за каждыми его действиями и настоятельно наказав мне ни в коем случае не высовываться, если не приблизится опасность. Но в последнем не было особого смысла: чуть ли не до смерти перепуганная, я и без того не собиралась присоединяться к Антону, являя себя уродливым пылающим сознаниям.
И все бы так и продолжалось, если бы неожиданно Аня не дернула меня, приказав срочно убегать. Опутываемся паническим страхом, я вовремя не услышала её указание и тут же поплатилась: чья-то грязная холодная рука крепко схватила меня, потащила за собой.
Уже ничего не видя, я закричала во все горло, упираясь от неприятных толчков, но это не помогло. Кажется, Аня выстрелила, однако не попала в цель, даже не навредив неизвестному. Какие-то люди, преодолевая всякие мои попытки вырваться, куда-то поволокли меня, разрывавшую горло отчаянными криками и просьбами о помощи…