Страница 60 из 95
Надо же было родиться красавице Хильде, с солнечными волосами и глазами как вода в роднике, дочерью одного из деревенских старейшин, Олафа Фазана, владельца самой богатой усадьбы в Медвежьей долине! Каждый раз, когда Уле приносил в усадьбу на продажу то оленину, то кабанью ногу или хоть пару зайцев, Хильда была тут как тут, расспрашивала об охоте, о доме, улыбалась, украдкой брала за руку. А в последний раз подарила молодому охотнику платок, который он вшил в свою рубашку, у самого сердца. Только с тех пор отец Хильды не велел Уле и близко подходить к его дому. Грозился затравить собаками, если еще раз увидит рядом с девушкой. Понятно - видимо, хочет для дочери мужа побогаче, чтобы принес хороший выкуп за невесту. И все-таки Уле не терял надежды. Пусть только ему дадут пару лет, а он уж сумеет добыть в лесу много мягкого, пушистого золота - меха соболя, куницы, горностая, рыси, лисы, белки. Лишь бы Хильду не выдали замуж раньше, а уж умилостивить будущего тестя он сможет. Уле никогда не сомневался, что добьется счастья. Если только оно вообще суждено хоть кому-то на свете...
Свернув на пробитую в снегу тропинку, ведущую к поселку, молодой охотник беззвучно рассмеялся, мысленно представляя Хильду, как она будет сегодня готовить добытое им мясо и тоже мечтать об их будущем совместном доме. Пусть только, наконец, придет весна, и он укрепит стены и крышу своего дома, чтобы не жаль было привести туда жену...
Но, едва впереди замаячили первые крыши домов, еле заметные среди сугробов, как навстречу Уле выбежал, тоже на лыжах, его младший брат. Лицо подростка раскраснелось, глаза яростно сверкали. Он заговорил быстро и горячо, схватив брата за руку:
- Там... там твою Хильду повели к морю... хотят отдать... Штормовому Богу! Так колдун велел... чтобы прекратить шторма! Наши, хоть и не хотели, согласились. Иначе, говорит, скоро всех нас в море сдует!
Уле бежал через лес напрямик, бросив все, кроме оружия, спеша по горной тропинке, почти невидимой в толще сугробов, в которой его копье вязло до половины. В своем стремительном разбеге охотник не замечал то и дело хлещущих по лицу веток. Быстрей, еще быстрей! Ему ли не знать другой тропы, хоть и опасной, зато не в пример короче той, по которой поведут Хильду? Еще никогда Уле не мчался так быстро - ни на охоте за уходящим зверем, ни на соревнованиях, где не раз побеждал в стрельбе и в беге на лыжах не только своих односельчан, но и соперников из других краев, чуть ли не со всей Земли Фьордов. Брат давно отстал, не мог успеть за его бешеным бегом-скольжением. Одна только мысль владела молодым охотником: успеть, успеть, успеть!
Высокий горный склон, поросший ельником, круто обрывался вниз, почти к самому морю, оставляя лишь небольшую площадку, усыпанную камнями, кое-где выступающими из-под снега. Едва поднявшись на вершину, охотник разглядел внизу маленькие темные фигурки. Две из них подвели третью к высокому стоячему камню, очищенному от снега, и привязали. Один из них откинул темный капюшон плаща с ее головы, и Уле узнал Хильду. Вскинул было лук, но тут же опустил его со стоном: на таком расстоянии даже ему не попасть в ее мучителей, да и все усиливающийся ветер с моря отнесет стрелу... И он принялся спускаться. Теперь поневоле приходилось быть осторожным: под снегом да в неверном лунном свете так трудно найти правильный спуск с утеса...
Тем временем вперед вышел колдун. Остановился перед привязанной к камню девушкой, заговорил, скорее закричал, протягивая руки к морю, вздыбившемуся высокими черными волнами:
- Владыка бурь, по своему желанию вздымающий морские волны и сокрушающий вековые деревья! Прошу тебя, услышь мою молитву и явись, прими жертву, которую мы приготовили тебе! Вот лучшая дева, чистая, непорочная, подобная молодой лани. Она ждет тебя, Бушующий, там, где встречаются ветер, земля и море. Она достойна быть женой могучего бога. Возьми ее, Сокрушитель Кораблей, и пощади людей, что станут твоими родственниками! Усмири свою силу над Медвежьей долиной, прими знак их почтения...
За спиной колдуна собрались почти все жители Медвежьей Долины, кроме дряхлых стариков и совсем маленьких детей. Впереди - родители девушки; вырядились богато, точно и впрямь на свадьбу, но низко склонили головы, будто стыдясь самих себя.
Хильда, увидев их, закричала, и новый порыв ветра донес до спускающегося со скалы Уле ее голос:
- Отец! Матушка! Кому вы верите, ради чего предаете свою дочь и своих богов? Как сами жить будете, откупившись мной?
Стоявшая впереди мать девушки взглянула на мужа, пошатнулась и, развернувшись, бросилась прочь, закрыв лицо руками. А Олаф Фазан, прозванный так за привычку к пестрым нарядам, ответил робким, дрожащим голосом:
- Жаль, что так выходит, дочка, но не гневайся на нас... Ты станешь богиней, женой Штормового Бога, получишь вечную жизнь взамен земной! Потерпи, так надо, чтобы вновь заключить союз...
Последние слова утонули в сокрушительном порыве ветра, хлестнувшего упругим кнутом. Он бросил в лицо жертвоприносителям порцию ледяных брызг и закружился над побережьем, заставляя людей пригибаться, хвататься за что попало, даже друг за друга. Черная туча закрыла луну, и стало совершенно темно. Казалось, будто вернулись первые дни мироздания: черное небо и черное бушующее море, под ним - посиневшее от собственного холода снежное покрывало, и между ними - лишь неистовый мрачный ветер. Не место человеку в этом хаосе первозданных сил. И люди бежали, отступая, падая, скользя и толкая друг друга. Последним отступил колдун, но и он не осмелился задержаться. На морском берегу осталась лишь привязанная к большому камню Хильда. На ее лице тонкой ледяной коркой застыли слезы вместе с морской водой.