Страница 38 из 95
- Чем отсылать нас пасти этих баранов, которые стрелять толком не умеют, наш отец и государь - да пошлют ему Асы еще много светлых дней, - мог бы отправить своих сыновей к свинопасам или на обучение к Бренну-кузнецу; тогда бы от нас была хоть какая-то польза, - возмущались юноши.
В конце концов, Харальд сдался и махнул рукой. Лишь взглянул на старшего сына - тот наблюдал за своими братьями с улыбкой, которая у другого могла быть назвала снисходительной, но у Хельги в ней видна была неподдельная братская теплота.
- Ну а ты что думаешь? - обратился к нему отец. - Ты-то не откажешься вести на облаву простой народ?
- Нет, отец, - ответил молодой человек очень просто, без всякой похвальбы, поправляя и без того тугую тетиву большого тисового лука. - Я понимаю моих братьев, им хочется самим затравить зверя, но ведь и загонщиков кто-то должен вести. Люди не виноваты, что не привыкли жить в лесах; и и так пришлось трудно, и мы должны им помочь.
Конунг широко улыбнулся, гордясь своим наследником. "Вот будет настоящий вождь Страны Фьордов! Не жаль и умереть хоть сегодня, зная, что Хельги останется наследником."
Но мать и жена Хельги были сегодня чем-то встревожены. Когда охотники уже готовы собирались выходить, Герда выбежала из своих покоев, бросилась к мужу, повисла у него на шее, целовала его и плакала:
- Не ходи сегодня на охоту! Останься дома; мне уже вторую ночь снятся страшные сны... Я видела тебя мертвым, лежащим на земле, со стрелой в груди! На охоте тебя ждет смерть; останься со мной!
Она разрыдалась; Хельги обнял жену, гладя ее по волосам, по плечам, как ребенка. Проговорил тихо, успокаивая ее и себя:
- Не бойся ничего, Герда, милая! От своей судьбы никто не уйдет, хоть загородись десятком ворот. А сны - это только сны, бывает, что их нарочно плетут злые ведьмы из туманов Нифльхейма, мороча людей. Я не верю никаким снам, и меня они не коснутся. Правда, мама?
Однако королева Ингрид, к его удивлению, задумчиво покачала головой.
- И я тоже видела тревожные сны, грозящие тебе опасностью, Хельги. Однако, я думаю, они посланы в предупреждение нам, и беду еще можно предотвратить. Я всю ночь молилась в священной роще богини Фригг, вышила рунами мира и защиты все, что на тебе надето, и произнесла самые сильные заклятья от любого вражеского оружия. Ты знаешь, я раньше служила богине, и она иногда говорила моими устами; она внемлет моей мольбе. Ни стрела врага, ни копье, ни меч не коснутся тебя, сын мой! Смело ступай на охоту. А ты, Герда, отпусти его; неприлично жене сына конунга голосить, как простая поселянка.
Кто хорошо знал королеву, мог бы уловить в ее голосе скрытую тревогу вместе с отчаянной надеждой: она, лучше других посвященная в сакральные тайны, не могла просто так отмахнуться от вещих снов, и лишь надеялась вымолить жизнь сына. Но никто из окружающих не счел бы Ингрид обеспокоенной, она держалась холодно и гордо, как всегда. Притянула к себе невестку и обняла ее, как большая птица крылом.
Уже на пороге Хельги оглянулся и помахал рукой двум самым любимым женщинам.
- Не беспокойтесь обо мне, я скоро вернусь! - сказал он и вышел прочь.
И вот теперь Хельги, взяв с собой всех сводных братьев и большой отряд сбежавшихся в Сванехольм невольных переселенцев, скрылся в лесу. Лишь иногда ветер доносил издалека глухой звук рога, лай собак и удары палкой по деревьям, чтобы спугнуть дичь и направить ее на другую группу охотников. Шум для чуткого звериного уха был, должно быть, совершенно невыносим, так что ждать оставалось недолго.
Охотники все были пешими. В лесу неудобно ехать на коне: не продерется он сквозь частый подлесок, не перепрыгнет через накиданный непрекращающимся штормом бурелом, не преодолеет яму, мчась за стремительным оленем. Да и не так уж нужны кони викингам, умеющим ходить быстро и не уставая, особым, стремительным и размеренным шагом дни напролет. У всех наизготовку были взяты луки и дротики, некоторые вооружились тяжелыми копьями - на лося, вепря или медведя. Каждый охотник превратился в глаза и уши, ожидая, когда, наконец, выскочит из леса долгожданная дичь; каждый хотел опередить остальных, ударить первым. Только Сигурд с Гуттормом весело переговаривались в стороне, споря, кто убьет больше дичи.
И, как ни чутко вслушивались и вглядывались охотники, совсем не с той стороны, откуда они ждали, послышался треск и мелькнул рыжеватый бок косули...
- Ага, есть одна! - Харальд, как подобало вождю, первым спустил тетиву, и черно-красная стрела пришпилила бегущее животное к земле.
Грозно запели стрелы, мелькая разноцветным оперением. укладывая одно животное за другим. За косулями выбежало стадо северных оленей, у которых носили рога не только самцы, но и самки, за ними семья клыкастых кабанов. Большой вепрь-секач, злобно хрюкая, бросился было к людям, но Стирбьерн заступил ему дорогу и пронзил зверя копьем. И скоро паническое бегство животных стихло так же внезапно, как началось. Кто не был убит, скрылся в зарослях. Охотники принялись осматривать место побоища.
- Никак не могу понять, от кого они бежали, - первым заметил Рольф Седой, как обычно, сопровождавший конунга; он и здесь оставался прежде всего телохранителем, а уж потом охотником. - Загонщики никак не могли успеть пригнать их так быстро...