Сага о Золотой Змее

Все прочие сыновья Харальда, кем бы ни были их матери, с виду были истинные викинги. А вот Ульв, один из старших сыновей, унаследовал черные волосы от матери, привезенной откуда-то из мест за землей франков. Харальд теперь уже почти не помнил, какой была та женщина, она умерла от простуды через три года после рождения сына, так и не привыкнув к суровым северным зимам. Зато ее сын вырос, кто бы мог подумать, сильнее всех своих братьев, хоть и не мерился ни с кем специально своей силой. Еще с детства Ульв как будто понимал, что и происхождение, и внешность - все отличает его среди сверстников, и рос замкнутым, нелюдимым, почти не играл с другими детьми, предпочитая проводить дни в одиночестве. С возрастом его привычки не изменились. Иной раз по целым дням никто не слышал от Ульва ни слова. Вот и сегодня, пока не прозвучало его имя, он молча стоял возле одного из опорных столбов, как будто собирался еще и собой подпереть крышу Большого Дома для пущей надежности. Не позови его конунг, так и не выдал бы своего присутствия.

- Ты слышал, Ульв? Тебя я посылаю на заготовку леса, - на всякий случай повторил Харальд.

Самый чужой и непонятный из его сыновей только кивнул, соглашаясь. На его смуглом обветренном лице серые глаза казались светлее и острее отцовских, но все же были очень похожи - единственная несомненно общая черта.

- Я все слышал, мой конунг. Сейчас соберу людей рубить лес.

Ульв, не медля, направился к выходу, но тут неожиданно из-за пестрой драпировки на стене из южной тонкой ткани, украшенной невиданными в Стране Фьордов зверями и птицами, послышался насмешливый голос:

- А как же Ульв Молчаливый, умытый сажей, будет приказывать лесорубам? Они решат, что он прежде себе язык отрубил!

Узнав голос, Ульв невозмутимо пожал плечами и вышел прочь. В приотворенную дверь белым клубком вкатился холодный воздух, огонь в очаге испуганно загудел, а пламя свечей затрепетало.

А тот, кто прятался у стены, теперь небрежной походкой прошелся по залу и подошел к деревянному помосту, на котором стояли кресла конунга и его супруги. К нему теперь обернулись все взгляды, и Йорм, дальний родственник и воспитанник Харальда, был очень доволен таким вниманием.

Йорм был примерно одних лет с Хельги, рыжеволос, худощав и, пожалуй, красив, только постоянная язвительная усмешка немного портила его бледное лицо, придавая ему что-то лисье. Вообще же, о своей внешности он явно очень заботился: тщательно расчесывал свои огненно-рыжие, светлее, чем у Фрейдис, кудри, наряжался и в праздники, и в будни во все самое яркое, как бы показывая, что живет не хуже сыновей конунга, постоянно носил многочисленные перстни и цепочки. И все-таки мало кто решился бы назвать Йорма воином, викингом. По его мягким, с узкими длинными пальцами ладонями было видно, что он не привык вращать весло драккара, и вряд ли когда-нибудь стремился превзойти других во владении мечом и секирой. Правда, он стрелял из лука лучше конунговых сыновей, но это искусство, полезное на охоте, не слишком ценилось на войне. Вот только Йорма ничуть не заботило неодобрение других. Его любимым занятием было дразнить окружающих, и он не выбирал средств, чтобы привлечь их внимание.

Вот и сейчас Йорм под звон висевших на груди цепочек и застежек вдруг перекувыркнулся посреди зала, затем встал на руки и так подошел к конунгу и его жене. Этим трюкам он несколько зим назад выучился у заезжих скоморохов. Правда, то обстоятельство, что он и раньше демонстрировал их много раз, помешало зрителям удивиться. Только королева Ингрид сдержанно покачала головой, переглянувшись со старшим сыном, да Фрейдис, не любившая Йорма, невольно хихикнула.

- А что мудрый и великий конунг прикажет делать мне? - поинтересовался Йорм, стоя вниз головой и болтая длинными ногами.

Харальд все же невольно фыркнул при виде ужимок воспитанника, но тут же заставил себя смотреть строго.

- От тебя я прошу лишь одного: посиди сегодня спокойно и не путайся под ногами, Йорм! Ведь не мальчишка уже, давно пора браться за ум. Сиди дома, пока женщины будут прясть и ткать.

- Как, меня опять оставляют дома! - Йорм, изображая полное отчаяние, поднялся на ноги. - Ну вот, а я собирался совершить столько великих дел! Ах, дядюшка, ты совсем несправедлив ко мне! - на самом деле Йорм состоял в дальнем родстве с конунгом, но с самого детства бесцеремонно записался к нему в племянники, если только не обращался с шутовским почтением.

Харальд махнул рукой, уже не слушая его, и направился к дверям, захватив с собой старшего сына. Ингрид, оставшись с дочерью и снохой, подозвала свою любимую служанку, круглолицую расторопную девушку из семьи бондов:

- Элла, собери моих рабынь: нам тоже предстоит много работы. Надо прясть и ткать целыми днями, чтобы обеспечить одеждой всех, кто пришел под защиту нашей семьи. И вы останьтесь, дочери мои. Фрейдис, одолжи мне на на одну ночь своих кошек: крысы сгрызли всю пряжу.

- Да, мама, - рыжеволосая девушка подхватила на руки свою пушистую любимицу и передала королеве, которая рассеянно погладила ее усатую мордочку, глядя, как рабыни вносят в зал прялки и мотки шерсти.