Страница 21 из 95
- Пока еще нет; мои рабы и доверенные люди все замечают. Но народ непоследователен: во всех своих несчастьях он винит вождя. Даже когда всем ясно, что, если кто и мог наслать шторма и холода, то никак не ты... Я допускаю, что они могут от отчаяния взбунтоваться против тебя.
Конунг перевел взгляд с жены на игровую доску, и вдруг, усмехнувшись, склонился к своей королеве и облапил ее по-медвежьи.
- Ты проиграла, Ингрид! И все-таки, во всем остальном ты - самая мудрая женщина в Земле Фьордов, я всегда это говорил. Мне очень повезло, что ты - моя жена, а не мой враг. Когда-нибудь наши сыновья будут по праву гордиться не только тем, что оставил им я, - он указал на трофеи на стенах, - но и славой своей матери.
Это была наивысшая похвала для женщины в Стране Фьордов, будь то королева или жена простого викинга или бонда. Но Харальд произнес эти слова искренне, как ей было хорошо известно. Он в самом деле уважал ее, насколько возможно уважать женщину. Если в более молодые годы Харальд не довольствовался законной супругой, доказывая свою мужественность красивым пленницам, подарившим ему немало побочных детей, то причиной тому был отчасти обычай, отчасти желание упрочить свой дом, подарив ему как можно больше воинов и возможных наследников на случай возможного несчастья с законными сыновьями. Однако дети Ингрид не только по закону, но и по сердцу были ему несравненно ближе остальных, и за это королева тоже была благодарна мужу. Будучи в самом деле мудрой женщиной, она давно преодолела женскую ревность, сумев привлечь внимание своего супруга не только красотой, но, прежде всего, редким для женщины умом и силой воли, так что стала его фактической соправительницей - и уж в этом-то никакая другая женщина не могла с ней соперничать. И Ингрид не жалела, что, отчасти поступившись всего лишь одной из сторон семейной жизни, сумела много выиграть в остальных, по ее мнению, ничуть не менее важных, чем постель. Таким образом, их с Харальдом союз с годами только окреп, а поводов для ревности стало меньше.
Но сейчас она легко отклонилась, вывернувшись из его объятий:
- Пока еще не за что меня благодарить; я лишь нашла проблему, но решать ее предстоит тебе. Да и о том, что делают люди, надо спрашивать Рольфа, он знает обо всем лучше меня. Кстати, вот и он!
Слух еще никогда не подводил Ингрид. В дверь тут же постучали, и в комнату вошел Рольф Седой, начальник телохранителей конунга, его неизменное бдительное око. Впрочем, Седым этого рослого, стройного и крепкого викинга звали лишь за необычно светлые даже по северным меркам, почти белые от природы волосы, на самом деле он едва достиг средних лет, лучшего возраста для мужчины. С ранней юности Рольф, сын мелкого островного ярла, один уцелев от устроенного враждебными соседями побоища, остался служить конунгу Харальду, и с тех пор пользовался полным доверием его и королевы Ингрид.
Рольф вошел к королевской чете, оставив в зале меч - ему и его подчиненным, одним из немногих, не просто было позволено, а прямо-таки вменялось в обязанность носить оружие в Сванехольме, потому что они должны были следить за порядком. Но все равно видно было, что это - воин, надежный и бдительный страж.
- Какие новости, Рольф? - осведомился у него Харальд. - Ни один драккар больше не входил во фьорд Сванехольма?
- Ни один, мой конунг, с третьего дня, когда сквозь шторм добрались драккары из Идре-фьорда и Берген-фьорда. И им удалось дойти с великим трудом, не иначе как особой милостью богов. С тех пор шторма еще усилились. Вряд ли кому-то под силу их преодолеть.
Харальд ожидал этого, и все же печально покачал головой.
- Это значит, что более четверти моих ярлов и их людей, более четверти лучших воинов Земли Фьордов, лежит на дне морском! Цвет викингов истреблен коварным врагом, даже не встретившись с ним в бою! Вороны Одина видели это. Когда-нибудь мы отомстим врагу за все.
Обещание Харальда было равносильно клятве, и он выразительно вскинул над головой меч, сняв его со стены. Но пока надо было думать о настоящем, и конунг, заставив себя успокоиться, спросил:
- Где мои сыновья? Проснулись ли они уже?
- Твои сыновья и другие домочадцы ждут тебя в общем зале. Никто из них не стал бы спать после рассвета, - спокойно сообщил Рольф.
- Это хорощо, - конунг сделал знак жене, поднялся и направился к двери. - Мне бы не хотелось называться отцом лентяев, что прохлаждаются, когда все вокруг летит к Хель. Им придется еще поработать, а может быть, и сразиться с тем, что идет на нас... Ну, ты готова, Ингрид?
И конунг под руку со своей супругой вошел в большой зал своего дома, украшенный еще богаче, чем его покои. Там собрались его сыновья от Ингрид и от наложниц, и другие члены семьи, ожидая распоряжений своего главы.
Взволнованные, звонкие и резкие голоса только что споривших молодых людей смолкли, как только с тихим скрипом отворилась дверь. Первым, приветствуя родителей, встал с кресла старший сын и наследник, Хельги.
- Доброе утро, отец! И тебе, матушка, - он встретил их светлой улыбкой, делавшей еще привлекательнее и без того самого красивого из сыновей Харальда и Ингрид. И тут же отдал распоряжения двум молодым женщинам, присутствующим в зале: - Герда, Фрейдис, позаботьтесь, чтобы нашим родителям подали завтрак.
Герда, молодая жена Хельги, послушно встала со скамейки, на которой сидела у ног мужа, бережно отложила веретено, скатав клубок шерстяных нитей, и направилась к очагу, где слуги готовили пищу. Но Фрейдис, единственная законная дочь конунга, не смогла сдержать недовольного фырканья, и с глухим стуком сбросила на пол пушистую трехцветную кошку, с которой играла в это время. Опять ее отсылают, как только собираются говорить о чем-то важном! Девушка надменно перебросила за спину свои медно-рыжие косы и вскинула голову, под стать гордой осанке королевы Ингрид, всем своим видом показывая, что вовсе не желает знать никаких тайн.