Перекресток Теней

– Почему вы так говорите, сеньор? Вы не выглядите старым и немощным. И почему вы назвали меня Звездочкой?

– Потому что так переводится твое имя. Ты действительно похожа на звездочку – такая же яркая и красивая. Правда, звезды иногда падают с неба куда-то за горизонт. Ты сама, наверное, когда-нибудь видела это. А мне не хочется, чтобы ты падала, мне не хочется, чтобы ты бесследно исчезла с небосвода.

Девушка порозовела. Ее, должно быть, никогда бы не задели какие-нибудь пошлости или непристойности, вплетенные собеседниками в привычный разговор. Но странные слова незнакомца смутили Эстель, как может смущать оступившегося справедливый укор близкого и любящего человека.

– Вы, наверное, ученый, сеньор? – робко предположила она. – Вы умеете так красиво говорить…

– Я просто кое-что видел в этой жизни, – ответил де Брие, – и кое-чему действительно научился…

– А ваш спутник? Он все время молчит.

– Это мой приказчик, ему положено молчать и прислушиваться к распоряжениям хозяина.

– Теперь понятно, почему он так смотрит на меня, – сказала девушка.

– А как он смотрит? – Де Брие повернулся к Тибо. – Что в нем особенного?

– В его глазах я давно вижу огоньки желания, которым что-то мешает вырваться наружу.

– У тебя не по годам опытный взгляд, – заметил де Брие. – Однако мне кажется, что в глазах моего спутника в этот вечер мелькают совсем иные огоньки. Не так ли, Тибо?

– Да уж, хозяин, – вздохнул бывший оруженосец. – Нет повода веселиться.

– Вот видишь, Эстель, мы просто спустились сюда выпить и погрустить вдвоем, – сказал де Брие. – Ты напрасно покинула тех двух парней. Впрочем, они уже допились до безобразия и едва ли будут способны воспользоваться твоими услугами.

– У вас что-то случилось? – осторожно спросила девушка, не обращая внимания на последние слова незнакомца. – Может быть, я действительно могла бы вас как-то утешить? Иногда присутствие женщины способно встряхнуть любого мужчину и даже вывести его из отчаяния.

– Послушай, Эстель, тебе правда девятнадцать лет? Ты рассуждаешь, как взрослая женщина.

– Правда. Но я тоже успела кое-что повидать и кое-чему научиться.

– А знаешь, ты определенно начинаешь мне нравиться! – воскликнул де Брие.

– Я рада, сеньор! Я только не знаю, как к вам обращаться.

– Если хочешь, зови меня дядей Венсаном. Идет?

– Я согласна. А тебя я буду звать просто Тибо. – Она повернулась к молчаливому  спутнику де Брие. – Ты не против?

Тот кивнул головой, отпил из своей бутылки, потом откинулся на спинку стула и принял вид равнодушный и флегматичный.

– Ну, а теперь можно мне узнать, что у вас случилось? – не унималась девушка. – И знаете, дядя Венсан, я проголодалась и тоже чего-нибудь бы поела и выпила.

– А ты, я смотрю, своего не упустишь!

Девушка хихикнула и бесцеремонно уставилась на де Брие.

– Хорошо, Эстель, я закажу тебе ужин, – сказал тот, – но только при одном условии: ты пересядешь за другой стол и не будешь нам докучать. А потом пойдешь домой. Ты ведь живешь где-нибудь поблизости, не так ли? Не станешь же ты всю ночь напролет шататься по Парижу в поисках клиента!

– Хм, как скажете, дядя Венсан! – Было заметно, что девушка слегка расстроилась. – Я живу через две улицы отсюда и завтра утром обязательно приду сюда, чтобы снова увидеться с вами. И это – мое условие.

– А ты смелая! – воскликнул де Брие. – Ставить условия незнакомому человеку – это в наше время граничит с безумием.

– Вы с Тибо не похожи на инквизиторов, – уверенно ответила Эстель. – И на тайных агентов парижской полиции тоже не похожи. А значит, мне нечего вас бояться.

– Тогда последний вопрос. – Де Брие переглянулся с оруженосцем. – Скажи, на кого же, по-твоему, мы похожи?

Девушка пристально посмотрела в глаза собеседнику, задумалась, потом, слегка пожав плечом, сказала:

– Если бы у вас, дядя Венсан, была борода… вы походили бы на рыцаря тамплиера…

 ***

– Семь лет назад, когда это все началось, я был помощником прецептора Франции Жерара де Вийе. Меня как раз только что назначили на эту должность, и у меня появилась возможность приблизиться к тайнам, которые раньше были недоступны. Так вот, всё, что происходило в королевском дворце и в государстве, мне было хорошо известно. Например, то, что к тому времени не просто оскудела, а полностью истощилась казна, что Филипп всячески исхитрялся перед кредиторами и пытался сводить концы с концами всеми доступными и недоступными способами. Даже непомерные налоги, которые король тогда ввел, не могли спасти Филиппа от разорения. И однажды он предпринял совершенно отчаянный шаг – приказал чеканить золотые и серебряные монеты, облегчив их вес. Это и привело к народному возмущению. Ты, Тибо, тогда служил на Кипре и плохо знал, что происходит.

– Я был в Тунисе, мессир, – поправил сержант. – Но до нас доходили какие-то известия.

– Какая разница, где ты был! Ты просил рассказать, так слушай.

– Простите, мессир. – Тибо покорно склонил голову. – Я никогда не спрашивал вас ни о чем, потому что не моё дело сплетничать и размышлять над этим. Но сегодня я хочу понять и разобраться. И я больше не буду перебивать вас.

– Так вот, сначала на улицы вышли парижане, потом поднялась и вся страна. Испуганному королю пришлось укрыться в нашей крепости Тампль. Жак де Моле, старинный друг Филиппа и крестный отец его дочери, конечно, не отказался приютить опального владыку и даже послал десять рыцарей на подавление мятежа. Ты хорошо знаешь, Тибо, что в нашем уставе есть очень важный пункт: никогда не выступать с оружием против христиан. – Оруженосец кивнул. – Но королю было невдомек, почему отряд воинов Христа не разгоняет толпу агрессивно настроенных людей, а просто стоит в оцеплении вокруг Тампля, не применяя оружие. Тогда шли переговоры, мы всячески стремились решить вопрос мирным путем. А тем временем, чтобы скрасить пребывание Филиппа в непривычной обстановке, по сути – под стражей, и чтобы поднять ему настроение, Великий магистр водил друга и родственника по коридорам и комнатам, поднимался с ним на крепостные стены с высокими бойницами и опускался в подземелья, искусно устроенные в замке. И там, в тайных подвалах, Филипп Красивый впервые в жизни увидел несметные богатства Ордена, накопленные почти за двести лет. Я, мой друг, был там, и я хорошо знаю, как это было.