Страница 9 из 68
Сон не шел. Женечка лежала в кровати и планировала разговор с родителями. Она вспоминала, кто в их компании был самым трезвым, кого можно было бы попросить выступить в защиту себя любимой. Собиралась попросить у Витька номер телефона дяди Сёмы. Выстраивала линию своей защиты и искала факты и аргументы.
В мыслях получалось достаточно убедительно и легко. Девушка даже стала гордиться собой и стыдить себя же за панику и трусость, в которые она ударилась на ужине. Чтобы окончательно успокоиться, Еня отправилась на кухню выпить теплого молока, как в детстве. У дверей, услышала окончание разговора родителей:
- Надо было её три года назад замуж отдать…
- Она была еще несовершеннолетней, и не сформировавшейся, рано было.
- Зато головной боли могли избежать. Да и брачный контракт мы бы подписывали, а теперь жди, когда она соизволит согласиться. Тем более Лутак повел себя с ней как скотина. Подумаешь, трахнул. Она не первая и не последняя замуж не невинной пойдет. Тем более, в наше время. Обидно только, что клинок проспорил. Знал бы, что так выйдет, вообще из дома не выпускал бы эту дуру.
- Перестань, она наша дочь. А Андрон известный ловелас, вряд ли перед ним смогла бы устоять наша наивная девочка. А по поводу брачного договора не волнуйся, я смогу на неё надавить, - проворковала мама.
Решимости у Женечки поубавилось, и чтобы не обнаружить свое присутствие и не огрести за подслушивание, она быстренько убралась восвояси. Там она забралась в кровать, закуталась в одеяло – её стало изрядно потряхивать - и принялась выстраивать новый план беседы с родителями. Так она и уснула.
Был уже почти полдень, а в доме Малиновских стояла гробовая тишина. Наверное, родители отсыпались за неделю. Хотя, может просто наслаждались обществом друг друга. Что ни говори, а любили Малиновские друг друга по-настоящему, сильно, нежно, страстно, как и двадцать с лишним лет назад, когда встретились в студенческом лагере. С тех пор они всегда были вместе, всегда заодно. Казалось, что у них биение сердца одно на двоих. И даже отношение к детям у них было одинаковое.
К детям, потому что Римма родила двойняшек, младший мальчик, умер в день родов. Малиновские оба очень переживали смерть сына, порой казалось, что абсолютно вся их любовь осталась с малышом. К дочери же они относились ровно, порой, даже прохладно. Однако Женечка другого отношения не помнила, поэтому считала, что так и должно быть. А требовательны к ней исключительно ради её же блага. Все остальное, как то: внимание, нежность и самое главное – любовь, дарила ей бабуля, мама Риммы Малиновской. К несчастью, ушедшая в мир иной полтора года назад.
Еще в раннем детстве Еню приучили к тому, что заходить в спальню к родителям ей категорически нельзя. Даже если в доме случится пожар. Будить их – тем более. Мама называла это уважением к личному пространству. Битых три часа Енька уважала это чертово пространство. Она, сидя в своей комнате, нетерпеливо поглядывала на часы, листала журнал и ждала, когда же родители проснутся.
Женечка была перевозбуждена, она была в предвкушении и лелеяла надежду, что родители её выслушают и поймут. Она даже несколько раз дергала дворецкого в надежде, что родители уже проснулись. Подходила к двери в их спальню и прислушивалась, даже пыталась постучать, но смелости не хватало. Наконец-то, в начале первого, Женечка услышала смех мамы. Она досчитала до ста и пошла на голос.
- Отец, послушай…- шла десятая минута разговора, Женечка терпеливо пыталась убедить отца просто выслушать её версию, но Борис был неумолим.
- Хватит, Евгения! Разговор окончен. Больше на эту тему мы говорить не будем. Решение принято и менять его никто не собирается, - рявкнул Борис Васильевич.
Было очень страшно. Енька никогда раньше не видела отца в таком состоянии, но донести до родителей всю правду было необходимо:
- Пап, я прошу, только выслушай, только выслушай и я …
- Хватит! Что тебе не понятно в словосочетании «разговор окончен»? Хватит! Будет так, как Я скажу, и мое решение уже ничто не изменит, тем болеё твой детский лепет! Марш в свою комнату, готовься к сессии и не показывайся сегодня мне на глаза, а еще лучше, не показывайся мне на глаза до свадьбы! – орал Борис Васильевич, его по-мужски красивое лицо покраснело и исказилось гримасой злости. Большие голубые глаза, казалось, вылезли из орбит и налились кровью. Он был похож на разъяренного быка, и с каждым произнесенным словом все больше казалось, что орет он из-за того, что боится узнать что-то важное, что укажет на его ошибки. А Малиновский-старший не мог ошибиться априори!
Решение отца придавило Женечку словно бетонная плита. Она сидела, не в силах пошевелиться, в уголках глаз собирались слезы. Видимо, отец тоже понял, что перегнул палку, но не сумев остановить свою ярость, просто вылетел из гостиной, громко хлопнув дверью.