Клинок Бури

- Генерал, - я обернулась к наблюдавшему эту сцену Туллию, - какого хрена этот плебей себе позволяет?

- Отстранён, - сурово зыркнул на вояку Туллий из-под насупленных седых бровей, - остаёшься под началом ярла Балгруфа.

- Но сэр, - попытался возразить нахал, но, поймав вопросительный взгляд генерала, тут же приосанился, - Есть отстранён! - и почесал к городским воротам. 

- Кажется, теперь у меня на одного врага больше, - ошарашенно пробормотала я. Туллий усмехнулся.

- Привыкай. У людей твоего статуса достаточно много врагов. А это еще кто? - он кивнул на направившихся к моей повозке Бриньольфа и Одавинга.

- Это мой... хмм... - я окинула взглядом Бриньольфа, - хускарл. Да, это мой хускарл.

- Поверьте, мы выделим вам надлежащую охрану. Вашему хускарлу и его другу лучше остаться в Вайтране, - Туллий, очевидно, не привык с кем-то спорить. Такие люди либо отдают приказы, либо беспрекословно исполняют их. А тут - на тебе, какая-то деревенщина пытается возражать! Я усмехнулась.

- Мои хускарл и советник едут с нами, либо вам придётся искать другого довакина, - улыбка сползла с моего лица - я постаралась показать военному наместнику всю серьёзность своего требования.

- Зачем вам в столице "хускарл"-воришка и какой-то там советник? У вас будет охрана, а советники и вовсе не понадобятся. Вы не будете принимать решений, ваша задача только создать видимость...

- Либо они едут со мной, либо вы ищете... другого... довакина.

Туллий устало вздохнул. "Женщины!" - отразилось извечное оправдание сильной половины человечества всему нелогичному в этом мире на его строгом лице.

- Хорошо, советники - так советники...

Мы загрузили немногочисленные "дары" Вайтрана новой императрице в лице меня в нашу повозку и гордо уселись на обитые бархатом лавки. "Повозка" выглядела шикарно и дорого что изнутри, что снаружи, но я всё равно плохо себе представляла столь долгую дорогу по суше.

Рано утром Туллий позвал меня для разговора и попытался узнать, каким образом я контролирую драконов. Я попросила у него свободный доступ к просторному балкону и пообещала познакомить с парочкой драконов, если в этом будет какой-то смысл. На том и порешили. Пояснять генералу, что мой хихикающий и тоннами уплетающий яблоки "советник" и есть древний ящер, мы не стали - козырь в рукаве нужен каждому, и моим козырем как раз и был Одавинг. Длинный обоз, гружёный продуктами питания и упитанными имперскими тушками, двинулся с места. 

- И всё равно я считаю, что отнёс бы тебя в столицу куда быстрее, - протянул Одавинг, отодвигая шторку и глядя, как медленно ползут мимо небольшого оконца нашего экипажа предвайтранские фермы. Он поставил на пол пузатый наплечный мешок, доверху набитый наливными яблочками, и достал одно из них, протянув Бриньольфу, - Будешь?

Вор отрицательно покачал головой. Он смотрел на меня долго и пристально, будто изучал или искал что-то новое, хоть мне и казалось, что мы рассмотрели друг друга за время наших путешествий вдоль и поперёк. Неожиданно я вспомнила про странную окраску собственных глаз, так напугавшую его вчера, и украдкой глянула в собственное отражение в небольшом зеркальце, уютно вклиненном в потолок. Ни единой голубой нити не шло к моему зрачку, радужки снова приобрели свой натуральный светло-янтарный цвет. И чего он на меня тогда уставился?..

Дорога до столицы заняла несколько дней. Мы практически не останавливались, только один раз в день, чтобы поесть и дать отдых коням. Красавца Вельфреда по моему настоянию впрягли в нашу повозку: от прочих имперских скакунов он отличался только массивностью и положительной реакцией на нас с Бриньольфом (в контраст с отсутствием всякой реакции со стороны остальных имперских скакунов). Одавинг начал подкармливать его яблоками, вскоре тоже оказавшись в "любимчиках" коня.

Как ни странно, ничего, кроме яблок, дракон не ел, отказываясь что от вина, что от приготовленной на походной кухне дичи. Бриньольф почти постоянно молчал и о чём-то думал, приобняв меня за плечи, и поговорить мне было откровенно не с кем. Под бархатной лавочкой нашлась какая-то книженция, и я принялась читать про "Рыцаря в прозрачных доспехах", отплёвываясь от корявого слога повествования и испытывая желание начистить автору лицо за извращение над несчастной бумагой. 

Но, как бы не тянулась дорога, ей суждено было закончиться. Оказавшись на твёрдой земле, я с удовольствием отметила, как радостно и вежливо встретила меня прислуга. Я, замызганная, в каком-то дорожном тряпье шла по вычищенному до блеска камню между рядами согнувшихся в поклоне многочисленных горничных, поваров, конюхов и прочих обитателей своего нового дома. 

- Они знают, что я... не совсем императрица? - шепотом спросила я вышагивающего рядом Туллия. Тот отрицательно покачал головой.

- Об этом знаю только я и Совет. 

- Что за "Совет"?

- Мудрейшие и влиятельнейшие люди Империи. Они будут заменять нам монарха, пока ты будешь играть его на публику.

- А что будет потом, когда всё закончится? - я вдруг поняла, что должна была задать этот вопрос сразу, - что будет со мной?

- Ничего ужасного. Мы разыграем твою смерть и передадим власть в руки настоящего лидера. Ты же инкогнито отправишься на родину с карманами, полными золота, - генерал улыбнулся шагающему навстречу человеку и протянул ему руку.

Вышедший нам навстречу мужчина был моложе Туллия на вид: выглядел чуть старше Бриньольфа, если точнее, но был еще более вылизанным и холёным, от чего даже чуть-чуть смахивал на знатную даму, отчего-то напялившую дорогой брючный костюм вместо платья. "Они с Фаренгаром здорово бы вместе смотрелись," - услышала я шёпот стоящего позади меня Одавинга и, не выдержав, хихикнула, соглашаясь с драконом. Мужчина улыбнулся (от его скользкой улыбки по моей спине пробежала дрожь) и протянул руку мне.

- Амон из дома Мотьер, рад знакомству, - я пожала протянутую руку и только потом сообразила, что передо мной убийца прежнего императора и, возможно, самый опасный для меня человек во всей столице, - я член Совета Старейшин и буду твоим голосом в этой истории. Не бойся, я всегда подставлю тебе плечо.

Он продолжал улыбаться, но я почувствовала замогильный холод, исходящий от его скользких глаз. Не то чтобы меня так напугал призрак Люсьена, но... что-то в этом типе действительно меня настораживало. 

- Брунхильда Клинок Бури, - по привычке пробормотала я, - Аа... эээ... то есть, Брунхильда Драконорожденная. 

Мотьер недовольно зацокал языком и окинул меня придирчивым взглядом.

- Идёмте-ка со мной... вам нужно новое имя и новая одежда, ваше императоское величество, - насвистывая что-то себе под нос, бретон (удивительно, бретон - и в имперском совете!) зашагал прочь, видимо, не сомневаясь, что я последую за ним. Туллий, видимо, был того же мнения, так как едва заметно подтолкнул меня в спину. Бриньольф с Одавингом хотели было проследовать за мной, но были остановлены генералом.

- Поверьте, переодеться она и без вас сможет. Вас проводят к вашим комнатам. Чувствуйте себя, как дома, - я спиной почуяла беспокойство своих спутников, но сама при этом не испытывала страха. Только... отвращение к мерзкому типу, предавшему своего императора и собирающегося, видимо, сместить будущего. Мне его бояться было глупо: власть и так в его руках, зачем смещать послушную марианетку?

Мы попетляли коридорами и лестницами, пока не добрались до кабинета Мотьера. Внутри меня уже ждало сложного и дорого вида платье и пара юных служанок.

- Девочки займутся твоим внешним видом, - от былого радушия мужчины не осталось и следа. Он небрежно махнул рукой в сторону невзрачной двери в углу помещения и уселся на обитый бархатом массивный стул, сделав вид, что уже поглощён изучением каких-то документов. Для убедительности он даже надел монокль.

Девушки подхватили меня под руки, неподчтительно, но совершенно беззлобно в отличие от своего хозяина, и повели в ванную, где тёрли, мыли, расчёсывали и завивали меня несколько часов к ряду. Сначала они указали мне на горячую ванну, благоухающую какими-то травами, потом, стоило мне только расслабиться в горячей воде, перевели к следующей, бросившись опустошать и заново набирать горячую воду в первую. Спустя несколько таких переходов меня принялись натирать каким-то пенящимся составом посредством жёской мочалы - на секунду я почти поверила, что делается она из драконьей чешуи, - в свежие царапины тут же попало мыло, и они отвратительно засаднили.

- Императрица, - почти уважительно спросила одна из служанок, - откуда эти шрамы на вашей спине?

Я пожала плечами: мол, понятия не имею. Не объяснять же пугливым дамочками, что у меня отрасли крылья, когда я прищучила древнейшее зло - кстати, всего полторы недели назад. Сама я на эти шрамы так и не глянула, даже поверив, что они успели зажить вместе с поломанными в процессе трансформации костями. Стараясь не думать о том, как я ненавижу засевшего за стеной склизского бюрократа, я попыталась получить удовольствие от процесса помывки. Чуть осмелев, служанки принялись наперебой заваливать меня вопросами: правда ли то, правда ли это... Убивала ли я драконов, убивала ли я людей на войне, почему приехала в костюме, а не в платьи, как все нормальные императрицы, умею ли вообще надевать платья с корсетом... постепенно вопросы становились всё более личными, переходя с моего прошлого к моему будущему.

- Императрица, вы собираетесь выходить замуж? - спросила, хихикая, одна из служанок, намазывая резко пахнущее масло на мои волосы, - ваш муж станет императором. Думаю, вашей благосклонности будут добиваться многие вельможи.

Подруга закивала, подтверждая, что совершенно согласна с говорившей. Я отрицательно покачала головой, забрызгав пол вокруг ванны "благовонным" маслом.

- Я не хочу никаких замуж, - устало пробормотала я, - у меня уже есть любимый, и когда всё закончится, мы обязательно поженимся.

- Закончится что? - не поняла служанка. Я прикусила губу.

- Натянутые отношения с Талмором, все эти сложности со вступлением на трон... ну, знаешь, всякие такие проволочки... - попыталась отмазаться я. Откровенничать окончательно расхотелось, дальнейшие вопросы дамочек удостаивались, в лучшем случае, кивков или отрицательного покачивания головой. Губу я на всякий случай прикусила, чтобы лишний раз разевать рот стало физически больно. 

Промучили прекрасные девы меня еще часа два, прежде чем дали окунуться в небольшой прохладный бассейн и смыть с себя всю ту гадость, которой они меня натирали весь день. От обилия запахов начала кружиться голова. Позволив уложить свои волосы и упаковать себя в платье, я надеялась, что теперь-то могу пойти отдыхать, но не тут-то было. Меня вывели к Мотьеру. Оценив результат своей "заботы", мужчина кивнул в сторону двери.

- Иди, направо и до конца. Подданые ждут, когда ты сможешь с ними познакомиться. Всё, не мешай, - он снова уткнулся в свои бумажки, совершенно потеряв ко мне интерес.

---

- Ваше императорское... - начал очередной мелкий чиновник, но я прервала его.

- Брунхильда, можно просто Хильди, - юноша, который был едва ли старше меня самой, густо покраснел и всё-таки задал свой вопрос.

- Это правда, что вы учавствовали в войне Буревестника на стороне повстанцев?

По залу, до отказа набитому всякой "элиткой" - ну, это когда почти элита, но до совета не дотянули, - пробежал шепоток. Выждав драматическую паузу, я задала встречный вопрос, совершенно не имеющий отношения к теме.

- Как вы думаете, удобно воевать в платьи? - я кивнула на свой наряд. Корсет девочки-служанки затянули на совесть, и теперь я чувствовала, что если это мероприятие продлится еще хотя бы полчаса, я умру от удушья. Мальчишка отрицательно помотал головой и уселся на своё место. В зал ворвался Мотьер и направился к моему стулу. Ну, трону, конечно, трону. 

- Ваше императорское величество, мне нужно утрясти с вами кое-какие формальности, - он жестом приказал мне следовать за собой.

- Простите, товарищи подданные, дела не ждут, - разулыбавшись и даже послав в зал пару воздушных поцелуев, я засеменила за Старейшиной. Стоило массивным дверям зала закрыться за нами, я дернула за шнурок корсета и впервые за пару часов нормально вдохнула.

- Что ты делаешь? - взвизгнул Мотьер и принялся зашнуровывать меня обратно. Я отшатнулась, - Твоя задача выглядеть так, как скажу я, и не выкидывать чёрте-чего! Ты же не хочешь, чтобы я поверил, что ты драконорожденная? Может, "крикнешь" на меня, чтобы я загорелся?

Эта тварь меня провоцировала. Я должна была держаться, во имя свободы Скайрима и разгрома Талмора. Моя миссия важнее мести этой визжащей бретонской су...

- Ваше императорское величество, нам нужно поговорить, - в другом конце коридора показался Туллий, который огромными шагами приближался к стремительно растянувшему на лице улыбку Мотьеру и, соответственно, ко мне в полуразвязанном корсете поверх неудобного, но дорогого платья. Уведя меня от "Старейшины", Туллий вполголоса пояснил, - он может показаться слишком жестоким, но на деле - уверяю тебя, - он хочет для империи только добра. Не держи зла. Я провожу тебя к твоим комнатам.

Попетляв по дворцу какое-то время, мы вышли в коридор без дверей. Туллий упрямо шагал вперед, и я надеялась, что он не заблудился. В какой-то момент я даже хотела сообщить ему, что мы, видимо, куда-то не туда свернули, но генерал вдруг остановился и услужливо открыл мне одинокую позолоченную дверь.

За дверью распологалась... эээ... располагалось просторное помещение, набитое дорогими на вид предметами интерьера. 

- За той дверью - банная, здесь - комната твоей личной горничной, а там... там должна быть комната другой горничной, но мы разместили в ней твоих друзей. Еду тебе будут приносить, на важные мероприятия пока будешь отправляться в моей компании. Даже не думай говорить с кем-то, кроме горничной и своих драгоценных советников, без моего ведома. Каждое твоё слово будет записано, и ты должна правдоподобно делать вид, что это твои собственные слова, - генерал кивнул на массивный письменный стол, на котором одиноко лежала толстенная книга, - это твоя завтрашняя речь и некоторые подробности биографии, которые пришлось изменить, чтобы... избежать народных волнений. Тебе всё ясно, драконорожденная?

Я кивнула, пытаясь сообразить, зачем мне целая зала для жизни. Оглядевшись, я заметила небольшую дверцу, про которую Туллий ничего не сказал.

- А что там?

Генерал усмехнулся.

- Там гардеробная. Девочки любят наряжаться... можешь развлекаться сегодня, но не забудь выучить речь.

Формально поклонившись, он вышел и закрыл за собой дверь. 

--- 

Последующие несколько дней прошли насыщенно и напряжённо - кажется, в те времена, когда я ежедневно несла смерть каким-нибудь несчастным, захватывая форты с Братьями Бури, мне было куда легче. Сейчас я приползала с очередного банкета, приёма или аудиенции и просто падала навзничь, лишённая физических и душевных сил. Бриньольфу и Одавингу было запрещено покидать мои хоромы, и они почти всё время проводили за игрой в шахматы. Одни боги знают, о чём они при этом говорили: каждый раз, когда я заставала их за этим занятием, их оживлённая было беседа моментально прекращалась, и если дракон хотя бы делал вид, что продолжает говорить на какую-то отвлеченную тему, то Бриньольф просто переставлял фигуры на доске. Время от времени мне хватало сил, чтобы с ними побеседовать или присоединиться к игре, но чаще я просто лежала на огромной постели и слушала, как стучат по доске мраморные короли и пешки. 

Этот день был обычным, не считая мимолётной встречи с ненавистным Старейшиной. Подхватив меня под руку, он двинулся в свой кабинет и приказал охране никого не впускать. Едва за нами закрылась дверь, как он набросился на меня с упрёками:

- Что ты творишь? Я ясно написал: пастуха нужно казнить! - очевидно, Амон имел в виду сегодняшний "судебный процесс", где судились какой-то дворянин и мальчишка-пастух, который, по словам упитанного богатея, украл у него ящик сладких рулетов. В свою защиту пастух сказал, что его семье нечего есть, а этот ящик продавец, работающий на этого самого толстосума, попросту забыл на прилавке поздним вечером. После долгих разбирательств, игнорируя короткий приказ "казнить" в моей "программе", я пришла к выводу, что ящик был оставлен продавцом специально для того, чтобы этот самый постух его забрал. Крестьянка, к которой питал нежные чувства сын толстосума, отказала ему как раз из-за этого пастуха. Дурацкая история, и что же теперь, казнить бедолагу? Я отдала распоряжение "помиловать и отпустить с миром", возместив ошалевшему от такой наглости толстосуму стоимость ящика из своих собственных денег, которые демонстративно достала из кошелька и швырнула нахалу в откормленную рожу. Как радовались сестрички пастушка! Как рыдала и благодарила меня его мать!..

- Ты понимаешь, что пошла против меня? - бретон прищурился. От злости из его тщательно зализанной причёски выскочила и приняла вертикальное положение одна из сальных прядей непонятного цвета. Я, не удержавшись, хихикнула.

- И что же мне за это будет? Богатей был не прав, а осуждать невиновного справедливый монарх не должен, не так ли? - я с вызовом глянула на Старейшину, прекрасно понимая, что поднять на меня руку он всё равно не посмеет... а если и попытается - что мешает мне размазать его по собственному письменному столу и сказать, что так и было?

- Ты пожалеешь, что со мной связалась, глупая баба, - прошипел Мотьер и вытолкал меня из своего кабинета, - пошла вон!

За спиной хлопнула дверь, а я, довольная собой, отправилась на очередной обед в компании каких-то альдмерских шишек.

Вечером, уставшая, я вернулась в свои покои в сопровождении довольного мной Туллия. На суде его не было, а треклятый Мотьер, кажется, не стал посвещать его в свои недовольства моей монаршей персоной. Навстречу мне выскочил Одавинг, едва Туллий запер за собой дверь.

- Малявка, ты Брина не видела?

- Где я могла его видеть? - парировала я, с трудом, но постепенно осознавая невозможность ситуации, - Где ты был? Куда он пошёл?

- Я, эээ... гулял. Разминал крылья. А когда вернулся - не нашёл его здесь. И... Только не пугайся.

Он взял меня за руку и повёл в комнату, служившую им с Брином спальней. Внутри всё было перевёрнуто вверх дном, кое-где даже виднелись пятна крови. Сердце ушло в пятки - похоже, проклятый Мотьер решил мстить мне по-своему.

- Если хоть волос упадёт с головы моего Брина, - прошипела я, краем глаза заметив, как опасно зашаталась люстра над головой дракона. Он спешно отошёл в сторону, - я эту тварь кастрирую собственными руками!

Люстра с грохотом свалилась в шаге от Одавинга, но он совершенно не удивился и не испугался.

- Какую тварь?..

---

Мы вскрыли замок и покинули хоромы, как только я скинула надоевшее платье и запаковалась в более привычную кожаную броню и повесила за спину верный даэдрический лук. Одавинг тоже сменил одежды придворного на какие-то удобные тряпки, чтобы издавать как можно меньше шума. Мы, словно тени, прокрались по пустынному коридору и проскользнули мимо скучающих стражей. "Сама бдительность," - подумала я, глядя, как один из них спит, опершись о собственное копьё, а второй задумчиво рисует ему усы кусочком угля. Выбравшись из дворца, я вспомнила, где находится дом предателя, который мне показывал Туллий, и смело двинулась в его сторону. В городе, даже в такое позднее время, было очень многолюдно, и затеряться в толпе, прикинувшись обычными путешественниками, нам не стоило большого труда. Добравшись до сада, окружавшего дом Мотьеров, я потянулась к ботлавшимся на поясе отмычкам, но тут услышала за спиной громовой бас:

- И куда-это собираетесь проникнуть, ваше величество?

Мы с Одавингом в очередной раз прочитали мысли друг друга, а может, просто пришли к одному выводу, и позволили себя связать, для вида "отбиваясь" от довольно улюлюкающих бугаёв. Мужчины втащили нас в сад и какое-то время волокли по ступенькам и каменным полам - куда именно, сложно было сказать, так как ублюдки предусмотрительно напялили на наши головы какие-то скверно пахнущие мешки. Я представила, как несчастные служанки будут отмывать меня завтра утром, причитая, как же я умудрилась так сильно испачкаться, не покидая своих покоев...

Нас бросили на мягкий ковёр и избавили от мешков. Передо мной возвышался Мотьер собственной персоной в окружении закованных в латы и совершенно одинаковых в таком виде громил-стражей. 

- Ее величество и ее верный пёс. Чудесно, чудесно... чем обязан? - Мотьер сделал самое невинное выражение лица, будто понятия не имея, по какому поводу мы вдруг решили к нему вломиться. Кляп у меня во рту явно был мерой предосторожности: может, вельможа и не был уверен в моей "драконорожденности", но рисковать, видимо, не решился. Я украдкой глянула на дракона: ему ублюдки в пластине тоже догадались заткнуть рот. Я представила, как на глазах изумлённых зрителей дракон перевоплощается в истинную форму... да, веревки и кляп тут точно не помогут. В очередной раз я возблагодарила богов за нашу предусмотрительность. Чудо, что мы так и не решились раскрыть Туллию и его союзникам все карты относительно природы Одавинга.

- Наверное, вы ищете своего друга! - "осенило" тварь. Почёсывая недавно отпущенную редкую бородёнку, он кивнул одному из подручных, который тут же скрылся за дверью. Я украдкой огляделась: несмотря на наличие камина, ковра и дорогой мебели, в помещении не было окон, что наталкивало на мысли о подвале. 

- Я хотел использовать его для тёмного таинства на тебя, моя милосердная императрица, - слово "милосердная" он выделил особенно, намекая на то, в чём именно я провинилась, - но он скончался раньше, чем мои добрые друзья с ним наигрались. Хорошо еще, что любовница прежнего императора прожила достаточно долго, чтобы я мог спокойно его заказать...

Я подумала было, что он блефует, запугивает меня, но один из безликих латников - тот, что покидал комнату, - вернулся и швырнул нечто на пол как раз между мной и Старейшиной. Окровавленный, весь в ссадинах и с несколькими ранениями от мечей на животе передо мной лежал едва узнаваемый Бриньольф.

- О, как ты мог! Как ты мог, добрый сэр Мотьер! - ликовал ублюдок, пока я пыталась поверить в реальность происходящего, - Теперь я буду слушаться, - он пнул Бриньольфа, - слушаться тебя, сэр Мотьер, - он снова занёс ногу для пинка, но я... я не выдержала.

Веревки с терском лопнули на моих руках и ногах, куда улетел кляп я даже не глянула. Прижав к себе бездыханное тело любимого, я заревела. Нет, не просто пустила слезу, даже не просто расплакалась. Я ревела подобно раненому зверю, я Кричала от раздиравшей меня боли, прижимая мёртвого Брина к груди. В голове проносились все моменты, которые я тратила на всякую чепуху вместо того, чтобы сказать, как сильно я его... люблю.

Я так ему этого и не сказала.

С потолка посыпалась каменная крошка. Стражи, пытавшиеся связать меня обратно, уже были основательно поджарены беснующимся драконом, который, благо, хоть не догадался принять истинный облик в тесном подвальчике. Я подняла глаза на белого как полотно Старейшину, который выглядел уже не так самоуверенно. Осторожно уперев Бриньольфа спиной в стену, я пробормотала: "Скоро я вернусь, скоро всё закончится" и, повеловав его в окровавленный лоб, поднялась на ноги.

Двое последних стражников выставили пики, мешая мне подойти к дрожащему от страха чиновнику. В начищеной до зеркального блеска броне я увидела своё отражение - объятая синим пламенем, с абсолютно синими глазами, я двигалась прямо на них. На секунду что-то коснулось моей головы - один из выживших после атаки дракона стражников опустил секиру на мой затылок. Сталь расплавилась и рукоять выпала из рук перепуганного мужчины. Я хотела убить его, но решила, что первым должен умереть Мотьер.

Я надвигалась, мои губы сами собой сплетали какие-то витиеватые проклятия на неизвестном мне драконьем. Один из прикрывавших Амона стражников, не выдержав, бросил пику и кинулся бежать, второй полетел за ним уже не без моей помощи. Тварь дрожала от страха, я физически ощущала, как дрожат его коленки, слышала, как колотится его сердце. И не могла не улыбнуться. 

- Ты поплатишься...

- Драконорожденная, это... недоразумение! Меня заставили, я... я не виноват! - принялся причитать мужчина, отступая всё дальше к стене.

- О, правда? И кто же? - я неукротимо надвигалась, тянула к нему руки, объятые синим огнём, и ублюдок мог уже только заикаться, не в силах сложить и одной связной фразы от страха. Когда я схватила его за ворот и подняла над полом, он всё-таки прохрипел:

- Что... что ты делаешь, довакин?

- Я? - я усмехнулась, - Я СТАНОВЛЮСЬ ИМПЕРАТРИЦЕЙ.

Тварь верещала от боли, когда я, даже не задумываясь о том, возможно ли такое, вонзила собственную руку ему в грудь и, вырвав еще бьющееся сердце, запихнула его трясущемуся в консульсиях чудовищу в пасть. Потусторонне хохоча, я запихнула его в глотку Мотьеру, после чего с радостью разорвала всё еще дергающися труп на две части простым движением рук.

Особняк над нами рушился, но я, безумно смеясь, продолжала раздирать в клочья труп ублюдка, забравшего жизнь Моего Брина. 

- Смотри, смотри, любимый! Смотри, что от него осталось! Тебе нравится? - и я снова залилась хохотом. 

Одавинг, вернувшийся в комнату и только сейчас осознающий происходящее, схватил меня за руку:

- Нам нужно уходить, скоро всё здесь обрушится! Быстрее!

- Я не брошу его здесь, - постепенно приходя в себя, проговорила я, глядя на свои руки, измазанные в нечестивой крови предателя, и обернулась к Бриньольфу, сидящему ровно там, где я его оставила, - Мы... останемся здесь навсегда. Беги, братишка. 

Проигнорировав мои попытки вырваться, древний дракон подхватил и меня, и бездыханное тело вора на руки и в несколько длинных прижков оказался в саду. Я вцепилась в рыжие патлы Бриньольфа и рыдала. Особняк Мотьера рушился, отовсюду сбегались зеваки, чтобы поглядеть, как погибает ненавистный чиновник. Простые люди не сделали мне ничего, но ярость, бурлившая в моей крови, бессильная ярость на то, чего уже не изменить, готова была уничтожить и их тоже. 

Дракон похватил меня на руки и побежал подальше от невинных жителей. 

- Спасибо, братик. И... прощай...

Тьма заволокла мой мир. Брин, я иду.

---

Пробуждение вышло отвратительным: первые минут тридцать я отчаянно пыталась разлепить хотя бы один глаз. Когда же оба были открыты, я поняла, что глазеть-то и не на что: всё ровно так, как и следовало ожидать. Перед глазами поплыл вчерашний вечер: Максимка, пиво, спор, мотоцикл, светофор, "Газелька". Дальнейшую картину восстановить тоже труда не составило - скорая, мама, и вот эта отвратительная резировая змея, вцепившаяся в мою руку. С ненавистью вырвав ненавистный катетер, я избавила себя и от иглы, судорожно пытаясь придумать, как остановить кровь. 

Дверь открылась; мальчишка-санитар, похожий на вчерашнего школьника, аккуратно внёс поднос с безвкусной кашей - мне не нужно было ее пробовать, чтобы сказать, что ни соли, ни сахара в это адское варево никто и никогда не добавляет. Они даже не кладут на поднос ложку - и так ясно, что кормить меня придётся через трубочку, и совсем не овсянкой. К их неожиданности, я почему-то пришла в себя.

- Эй, парень...

Мальчишка с грохотом опрокинул поднос и перекрестился.

- Ты верующий?

- Не, атеист, - пробормотал он и запоздало глянул под ноги, на перевернутую кашу, - простите, ваш завтрак... я просто не думал...

- Не думал, что я очнусь? Да я сама не верю, - примирительно улыбнулась я.

- Марина Игоревна, я сейчас позову вашу маму, она только что отошла... - мальчишка почти скрылся в коридоре, когда я крикнула ему вслед:

- Не смей! Не надо! Черт, пусть она лучше верит, что я - овощ. Хоть рыдать не будет. Заходи, заходи и дверь закрой. 

Юноша послушно закрыл дверь палаты изнутри. 

- Как вы себя чувствуете? - участливо поинтересовался он и присел на краешек моей койки, - ничего не болит?

- Да всё болит, - я усмехнулась, - но ничего не беспокоит настолько, чтобы об этом говоить. Ты давай, бросай это дело... мне не пятьдесят, чтобы "выкать". 

- Хорошо... - он кивнул, - кстати, вы... ты говорила во сне.

Я заинтересованно подняла на него взгляд.

- Да? И о чём же?

- Там было много непонятных слов, но одно я, кажется, запомнил верно. "Бринолфь" - похоже на название советского холодильника, - он попытался сострить и нервно хихикнул, поняв, что шутка не удалась.

- Бриньольф, - примирительно улыбаясь, пробормотала я, - это имя человека, а никакой не холодильник. 

В носу отвратительно защипало, будто мелкое насекомое начало усиленно перебирать лапками так глубоко, как не достанет ни один палец. Я поморщилась и почувствовала, что вот-вот чихну.

- Еще вы постоянно говорили о драконах и каких-то бородачах... интересный, наверное, был сон? - юноша пытался быть дружелюбным, - что странно, вчера вечером на вас... на тебе места живого не было, а сегодня все раны зажили, как по волшеб...

- А... а... - я зажмурилась, - ФУС!