Страница 80 из 81
– Что со мной?
– Да шучу я, пытка долго будет продолжаться?
– Осталось два укола поставить, вы простите, – голос лепетал оправдательные речи, а я сжав зубы вытерпел и второй и третий уколы.
Голос принадлежал девушке по имени Надя, славная высокая девушка с толстой косой, вытянутым носиком и очках на нём. Надя – практикантка, сегодня её направили делать уколы, завтра она будет брать анализы из вены, в нормальные отделения почему-то её не пустили, сослали в наркологию, но она не обижается.
Надя дышала весёлым задором, который наполнял каждую клетку её красивой, подчёркнуто женской фигуры. Из неё вырывалась страсть к жизни. Она рассказывала, как прошлое лето она провела в горах Абхазии, через две недели она с друзьями-медиками отправляется в поход по Витебской области, на следующий год у неё планы подработать где-нибудь и съездить в город её мечты – Флоренцию. Я смотрел на этот поток, на эту бурливую реку, как старый дед на прожитые годы.
– В поход… С палатками?
– Естественно! Какой же без них поход-то? – весело улыбалась в ответ Надя.
– А может вам там гитарист нужен? – вопрос смутил её. – Ну, я не навязываюсь, просто подумай, я человек свободный, как ветер, был бы не против развеяться.
– Вот мой телефон, – она выудила из белоснежного халата блокнот и черканула на вырванной бумажке номер, – звони, если что. Мы же на ты? – безобидно спросила она.
– Да, конечно, – принимая заветный листок, ответил я. – Ты знаешь, чтобы лишний раз не тратить деньги, спрошу прямо сейчас – пошли завтра вечером в кино.
– На какой фильм?
– На супергеройский, их сейчас, я слышал много.
– Это точно, один заканчивается в прокате, другой тут же начинается.
Надя явно заинтересованно смотрела на меня. Я же утопал в её девичьей прелести и кипучей энергии. Чистая вода её смеха, солнечный зайчик её улыбки – все атрибуты моего счастья воплотились в этой далеко не самой лучшей специалистке по уколам.
– Ты знаешь что-нибудь о спасении, Надь?
– В каком смысле, не поняла? В религиозном или медицинском? – она искренне рассуждала в такт хлопающим ресницам.
– Вот у тебя такое имя – Надежда, ты должна понимать в спасении больше священника, – я улыбался.
– Не знаю, – цокнула языком собеседница, – я врачом хотела стать. Спасать – теперь моя работа. То есть не рассуждать, а спасать, делать, делать дело, дело правильное и пристойное. И как бы мне не было тяжело, я буду стараться протянуть руку помощи любому, кто попросит.
– А если не попросит?
– Ну, как это не попросит? – с недоверием и непониманием спросила Надя.
– Вот ты врач, ты понимаешь, что человеку нужна помощь, и, самое гадкое, что и он это понимает, но то ли наказать себя хочет, то ли он – идиот, но он не будет ничего просить.
– Я всё равно помогу, пусть обижается.
– Эгоистка ты.
– Почему же, я как раз его, этого человека, как заблудшую овцу из ущелья выведу, а там, на воле, она, то есть он, человек, – Надя запуталась в ассоциациях и от злости почесала нос. – Когда он свободен – пусть делает, что хочет, но я не поверю в то, что истинно свободный человек будет предпочитать солнечному свету боль, кровь, страх.
– Некоторые экзистенциалисты с тобой не согласятся.
– О чём это ты, что-то из курса философии?
– Да, но это не важно, я с тобой тоже не согласен. Если у человека солнце – это гаснущая лампочка в квартире? Если его небо – это белый потолок? Если его счастье и водные брызги – это блевотина на полу? – я серьёзно и пристально посмотрел на девушку сверля взглядом, исследуя эти милые кудри, эти бегающие глазки, эти накрашенные бесцветным лаком ногти, крепко сидящие на длинных пальцах, которыми она поддерживала подбородок, погружаясь в глубину своего рассуждения.
– То он раб. Обычный раб своей боли, – она смотрела мимо меня, и словно судья с молотком, махала рукой на каждое своё утверждение. – Пусть освободится от неё, снимет эти наручники, пусть умрёт, – Надя задержала дыхание и спустя полминуты, на выдохе, закончила фразу: – Но умрёт свободным, без оков грязных убеждений. – Мы помолчали, лишь глядя в разные точки, прекрасно ощущая проскочившую между нами искру. – Ну, ладно, мне надо бежать, я и так тут с вами… С тобой. Задержалась. Позвони мне, – и она убежала из кабинета.
Этой ночью я спал как младенец.
–45–
Я познакомился с рок-музыкой в тринадцать – и не жалел об этом. В двадцать четыре я вышел из наркодиспансера – и тоже ни капельки об этом не жалел. За последний год я встретил много хороших и не очень людей, но ни о первых, ни тем более о знакомстве со вторыми я тоже не па́рился.