Страница 19 из 81
Взяли.
Я в группе!
Первая ступенька пройдена.
– Отныне ты наш фронтмен, – веско добавляет Крис. – Никто не против?
Все «за»…
Потом мы выходим на улицу и идём на набережную Свислочи обсуждать будущее сформировавшегося коллектива. По пути затариваемся пивом в «Рублевском» и приземляемся неподалеку от острова Слёз. Меня распирает от гордости. Довольный собой пишу СМС Кристине.
Она присылает улыбающуюся рожицу.
– Для начала нужно придумать название, – говорю всем.
Парни переглядываются между собой и хором сообщают, что название у группы имеется. Я им объясняю, почему мне не нравится старое наименование и зачем нужно новое. По моему мнению, раз мы теперь полноценная группа, я доношу до них свою неимоверно глубокую мысль, новое название будет означать новый этап в жизни группы и так далее и тому подобное. Однако это, на самом деле, не совсем то, что я хотел: умысел заключался в попытке повлиять на людей и посмотреть на их реакцию и на границы влияния лидера при принятии решений.
– Есть что на примете? – Боцман заглядывает мне в глаза.
Мой мозг лихорадочно искал подходящее слово, обрабатывая сотни вариантов в секунду, словно компьютер во время бешеной загрузки процессора, и ничего не мог подобрать подходящего. Конечно, я понимал, нужно нечто со вкусом и определённым колоритом, несущим в себе некое тайное значение. Такое слово всегда запоминается, врезается в память, и вызывает у людей множество ассоциаций, позволяющих постигнуть тайну, понять истинное значение творчества, его суть.
– Хаттагай, – выдаю товарищам выбранный вариант.
– ВТФ?! – Крис смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
Я делаю большой глоток из бутылки (пиво отдает слабенькой кислинкой) и, передав её Дмитрию, отвечаю:
– Это дикий двугорбый верблюд. Крупнейший представитель из семейства верблюдовых, приспособленный к обитанию в жёстких условиях сухого климата.
– Херня какая-то, – говорит Боцман после пары глотков.
Я вздыхаю.
– Объясняю: наш коллектив выживет в самых жёстких условиях, если нас угораздит вляпаться в дрянную историю, и будет кричать о существующих проблемах, влиять на мысли в людских головах, заставлять их принимать решения, выпутываться из клубка неприятностей даже в безвыходной ситуации. Это моя цель, моё желание, моя философия.
Друзья соглашаются с доводами. Затем мы пускаемся беседовать об учёбе, привычках, любимых исполнителях, высказывать идеи по поводу развития современного рок-течения, его новшествах и не потерявшей актуальность классике. Разговор получился насыщенным настолько, что превратился в спор, заинтересовавший прохожих и местных отдыхающих. Думаю, наша компания их явно поразила содержанием текущей между нами горячей беседы. И правильно! Пусть удивляются. А то создали себе стереотип: если молодой человек отличается от «нормального» большинства сверстников интересами и предпочтениями, то он, соответственно, наркоман, безмозглая мартышка, алкоголик и тунеядец, который может только жрать и срать, лупя себя в грудь и доказывая свою индивидуальность и неповторимость.
Мы удивим их всех!
Я почувствовал, что смог задать всем нам должное настроение. Теперь нужно постоянно поддерживать боевой дух в коллективе, чтобы он не иссяк, чтобы продолжал пылать, разгораясь с каждой минутой всё ярче и ярче, развивая нас, двигая вперёд к достижению поставленной цели. Восточный философ Омар Хайям говорил: «Упавший духом гибнет раньше срока», и это чистейшая правда. Я понимал, что нам придётся столкнуться с огромным количеством трудностей, и надеялся, что это понимают и остальные члены группы, поэтому они должны приложить максимум усилий для избегания различных нежелательных эксцессов, способных развалить наше общее дело. Но… мечта, конечно, хорошо, очень хорошо, однако, никто из нас не должен забывать, прежде всего то, кем он является и откуда пришёл, постараться остаться на земле, а не превратиться в конченого говнюка. Последнее, чего мне хочется, потерять поддержку близких людей.
Я смотрю на часы. Стрелка приближается к двадцати трём часам.
– Который час? – в голосе Криса сквозят хмельные нотки.
– И правда, – тут же встревает Боцман, подорвавшись с покоцанной лавочки. – Мы засиделись. Пора и честь знать.
Богдан глянул на почерневшее небо, поскреб щеку, и проговорил:
– Если хочешь, Олег, можем водочки тяпнуть. На этих двух остолопов можешь не обращать внимания, они вечно не могут досидеть до конца в компании, сваливают раньше срока.
Дмитрий с Крисом гневно восклицают и трясут перед носом друга кулаками. Я посмеиваюсь и потягиваю пиво из очередной бутылки. В голове уже немного тяжело, что-то невидимое давит на лоб в области бровей.
Вдоль всей набережной, как и в остальном городе, одновременно зажглись ночные фонари, разогнав скопившуюся мглу и преобразив Минск в одно мгновение. Ночная столица Беларуси мне нравилась больше дневной. Город перевоплощался в другое амплуа и начинал жить по новым законам, где дневная робость уступала место проснувшейся залихватской наглости молодёжи и их желанию освободиться от накопившихся отрицательных эмоций. Где-то за домами слышится рёв набиравшего скорость автомобиля, с противоположной стороны реки, как раз по Проспекту Победителей, пронеслись трое мотоциклистов, прикрепив к себе восхищённые взгляды девушек и завистливые взгляды парней; мимо нас прошёлся патруль и завернул на остров Слёз, из глубины которого слышались пьяные голоса.