Страница 140 из 142
– И вас троих прихвачу. Пусть сдохну, зато не от ваших рук.
Лейтенант стоял спиной к самому дальнему и темному углу и не видел, как вдруг расплывчатая тень неслышно скользнула к нему. Офицеры же, напротив, все заметили, но от удивления не успели не то, чтобы отреагировать – моргнуть. Спустя долю секунды у горла предателя блеснул клинок боевого ножа. Тот окаменел и мог только хрипеть – чья-то опытная рука надавила лезвием на кадык, заставив лейтенанта запрокинуть голову. Затем пальцы в тактических перчатках сжали запястье, и рука с пультом повисла безвольной плетью. Пульт выскользнул из ослабевшей кисти и с легким стуком упал на пол. Понятное дело, в таком положении опасности он уже не представлял.
Полковник подошел к Кобаяси и выдернул автомат из рук, а подскочившие майор со старшим капитаном в мгновенье скрутили беспомощного противника.
– Если хочешь победить, всегда планируй запасной вариант, – неожиданно для всех раздался знакомый голос. Незнакомец ловким движением руки снял вязаную маску с лица, и перед ними появился… Мормон.
Да, это был действительно Мормон. Но даже те, кто видел его не один раз в своей жизни, ни за что бы не узнали, не присмотревшись как следует. С автоматом за плечами, в черной спецназовской форме, высоких армейских ботинках и без своих фирменных очков глава организации напоминал матерого пса войны, побывавшего не в одной передряге. А красные, как у всех альбиносов, глаза, наоборот, смотрели на подчиненных с лукавой хитринкой.
– Не подумайте, господа, что я вам не доверяю, – улыбнулся он, вглядываясь в изумленные физиономии. – Просто решил оказать посильную помощь. К тому же молодость вспомнил… – Мормон поднял пульт, подкинул его и пригвоздил брошенным ножом к двери. Мелькающий синим огоньком светодиод погас. – Теперь нам ничто не угрожает.
Бергман окинул взглядом комнату от того места, где стоял Мормон, и до двери и, прикинув на глаз расстояние, лишь сдавленно присвистнул от восхищения…
– СКОТИНА! – вскричал Кобаяси и, вырвавшись из захвата, прыгнул на Мормона.
Казалось, только что глава организации стоял неподвижно, но одним движением руки он сдернул автомат с плеча и с размахом ударил айна прикладом в пах. Тот отключился моментально, и на пол рухнуло обездвиженное болевым шоком тело.
– Какой вспыльчивый, – проговорил Мормон. – Усадите лейтенанта в кресло, пусть остынет.
Команда была выполнена.
– Уходим через черный ход, господа. Тут нам делать нечего.
– А как же пуля в лоб? – поинтересовался Бергман, положив руку на пистолетную рукоятку.
– Если он был готов наложить на себя руки, тут уже ничего не сделаешь. Это даже не человек, но живой труп, ибо люди цепляются за свое бытие.
Это прозвучало убедительно, хотя ни у кого не возникло сомнений, что у главы организации есть отличные от озвученных соображения на этот счет. Впрочем, все сделали вид, что так и надо.
– Постойте, а дневник? – остановил всех Лис.
– А, дневник, – протянул Васимине. – Дневник у меня, вот он, – японец продемонстрировал знакомую Бергману тетрадь. – Явка накрыта моими ребятами, но и так понятно, что это липа. Он его здесь прятал.
– Все чисто сработано, – сказал Мормон, забирая дневник себе. Очки скрыли мелькнувшее в глазах главы организации облегчение. – Можно идти.
…Ветер нещадно трепал развевающиеся на флагштоках знамена: синее европейское и красное советское. Близилась зима, и в это раннее утро провода уже покрылись тонким слоев инея, засверкавшего под восходящим солнцем. Природа умирала, выражаясь словами поэта, так что неудивительно, отчего именно такой день выбрали для публичной казни.
– Уважаемые телезрители! Впервые за столь долгое время вы станете свидетелями экзекуции. Давно минули те годы, когда настолько жестокое наказание было развлечением для черни, однако мы вынуждены подчиниться давлению со стороны общественности, транслируя сцену приведения приговора Международного трибунала. Все должны убедиться, что совершившие такое злодеяние, как преступление против человечности понесли заслуженную кару.
Двое прикованных к деревянным столбам молча взирали на внемлющую словам диктора толпу, один – бесстрашно, другой – бесстрастно. Второй, казалось, вообще не испытывал никаких эмоций, а во взгляде первого читалось только одно: «Да пропадите вы все пропадом! Плевать мне на вас и ваше правосудие!..»
– Последнее желание или слово?
– Сигарету, – бросил тот, второй, с небрежной ухмылочкой побывавшего на войне и видевшего смерть во всех проявлениях. Другой приговоренный отрицательно покачал головой.
Из шеренги автоматчиков в шлемах и респираторах отделились двое и подошли к изъявившему свою волю. Один из стрелков достал из кармана портсигар…
«Что?! Не может быть! Гравировка на крышке… «За нашу Советскую Родину! ДРА, 1982 г.»… Неужели Полковник?!», – в голове у него все закружилось, целый вихрь мыслей. Кровь отхлынула от щек, он потрясенно посмотрел на «палача».