Пандемониум

- Не могу сказать точно, – задумчиво ответил доктор. – Какой-то демон. Возможно, Инкуб или Кошмар.

- Они существуют?!

- О да. Помните статуи химер на крыше Нотр-Дама? Их делали с натуры.

Евгений не знал, как долго они летели. Быть может, двадцать минут, а, может, два часа. Он был настолько поражен, что почти утратил чувство времени.

В какой-то миг он почувствовал, что земля становится ближе. Опустил взор и разглядел простирающийся на многие километры вокруг спящий город с прямыми, похожими на коридоры улицами и выступающими из моря железных крыш темными громадами соборов. Извилистые каналы отсвечивали под луной, как ломаные стальные клинки.

Это несомненно был Петроград. Беннетт вдруг резко потянул Евгения вниз, и они на головокружительной скорости пронеслись над куполом Казанского собора, так что Евгений с непривычки начал прощаться с жизнью. Через минуту они уже неспешно плыли в паре метров над землей по пустынной красивой улице, которую почему-то не освещали потушенные фонари.

Доктор внимательно разглядывал дома.

- Большая Морская, двадцать пять… Ага, вот! – он кивнул в сторону одного из окон на третьем этаже, помеченного, как показалось Евгению, какими-то горящими пылинками. Они влетели внутрь.

Это была старая квартира с высоким потолком и дорогой тяжелой мебелью, внушительно проступающей во мраке. Паркет лоснился от льющегося из окна лунного сияния. За стеклянными дверцами шкафов нежно перемигивался домашний хрусталь. Свет тускло отражался в изгибах латунных дверных ручек, в лепном орнаменте картинных рам и в гладкой поверхности большого обеденного стола, стоящего посреди комнаты. Единственным движущимся предметом в этом застывшем царстве был маятник стенных часов, оглашающих тишину глухим размеренным стуком.

Они беззвучно прошли мимо роскошного трюмо, не отразившись в нем.

- Что мы здесь делаем? – по привычке шепотом спросил Евгений.

- Можете говорить в полный голос, вас никто не услышит. Смотрите…

Шагнув сквозь закрытую дверь, доктор и Евгений вошли в другую комнату и очутились перед широкой кроватью, скрытой от глаз тяжелым, спускающимся с потолка балдахином. Евгений услышал слабый храп, доносящийся из постели, и вдруг почувствовал, что ничего доброго здесь ожидать не стоит.

Через секунду храп оборвался. Послышалось тревожное ерзанье и шелест одеяла. Евгений вопросительно взглянул на доктора.

- Смотрите…

Вскоре полог отодвинулся, и из-за него выглянула угрюмая носатая старуха лет семидесяти в белом чепце.

Она долго со страхом всматривалась в темноту, чувствуя, но определенно не видя своих гостей. Потом мелко перекрестилась морщинистой рукой и, что-то проворчав, задвинула полог.

- Она думает, что мы привидения, – с ухмылкой сказал доктор. – Но нет… Мы кое-что похуже.

- Что вы собираетесь с нею сделать?

Беннетт взял Евгения за плечо и отвел обратно в гостиную.

- Я вам кое-что расскажу. Присядьте.

Они сели за обеденный стол. В лунном свете призрачное лицо доктора казалось еще более инфернальным и зловещим. Евгений подумал, что, должно быть, это и есть настоящее лицо его души, с которой ненадолго сняли маску плоти.

- Как вы уже поняли, я не совсем обычный человек.

- Да.

- И вряд ли у вас еще есть сомнения в существовании волшебства.

- Да. Но…

Доктор мягким жестом приказал Евгению молчать.

- Я исследователь. Не буду подробно рассказывать о предмете моих изысканий, хотя это очень интересная тема… Из всех искусств магии, по-настоящему близким мне оказалось искусство подчинения астральных тел. Астральное тело – это то, в чем мы прибываем сейчас: промежуточная ступень между материей и душой. Я изучал астрал в течение многих лет. Не так давно я сделал потрясающее открытие и нашел ему выгодное применение. Я изобрел самый совершенный способ наложения проклятий! Хотя определение «проклятие» не совсем корректно. Проклятие в привычном смысле слова – это ритуал, либо заклинание, нацеленное против другого человека, поток темной энергии, обращенный главным образом к телу физическому: недомогания, болезни, ранняя старость, проблемы с продолжением рода… То, что изобрел я, правильнее называть «морок». В русском языке есть выражение «морочить голову», то есть внушать человеку какие-то вредные мысли. Я научился закладывать в сознание спящим людям идеи, которые вводят их в соблазн, подчиняют их волю, заставляют действовать себе во вред и, в конечном счете, приводят их к печальному концу. Причем за считанные дни! Вы человек далекий от магии, едва ли вы сможете это оценить. Если б вы знали, насколько данный метод превосходит, все существующие! Это совершенно безотказный механизм, настоящий револьвер среди кремневых пистолетов! – доктор Беннетт светился самодовольством. Так наверно сиял бы Евгений, если бы написал собственного «Онегина».

- Мне жаль, – продолжал доктор. – Если все, о чем я сейчас говорю, оскорбляет ваши моральные принципы. Я никого не убиваю, Евгений! Нет! Я лишь закладываю идеи. Все остальное эти люди делают сами.