Безумно

Я использую салфетки для снятия макияжа, чтобы предварительно стереть бо́льшую часть остатков косметики, а позже я интенсивно очищаю кожу под водой в душе, чтобы она могла хотя бы немного подышать. Я знаю, что это не лучший вариант, но это единственное, что я могу позволить себе в подобных ситуациях.

Потом я спокойно чищу зубы и раздеваюсь. Босиком прохожу за угол, включаю воду в большой стеклянной душевой кабине, которая находится рядом с роскошной ванной, и закрываю стеклянные двери изнутри. Кнопок тут больше, чем у кухонной плиты, поэтому Энди предпочитает купаться в ванне. Когда она принимает душ, то делает это максимально быстро и, как она любит говорить, эффективно. Но если я оказываюсь здесь, то с удовольствием пользуюсь всеми прелестями этой кабины.

Свободного места тут словно в номере люкс, так что кроме меня поместилось бы, наверное, еще человека четыре, и нам не было бы тесно.

Я нажимаю одну из кнопок, вода перестает течь из насадки для душа, вместо этого она льется на меня сверху, как дождь во время летней грозы. Я закрываю глаза, наслаждаюсь ощущением бегущей по телу воды, барабанящей по коже, и, дав себе согреться, намыливаюсь и смываю остатки усталости и макияжа.

В какой-то момент я неохотно вылезаю из душа, потому что и так пробыла здесь слишком долго. К тому же я не живу в этом доме, и не стоит злоупотреблять гостеприимством. Но сегодня утром мне это действительно было нужно. Поэтому я начинаю торопиться, вытираюсь и, не теряя времени, одеваюсь и быстро расчесываю волосы, прежде чем приступить к работе. Крем-основа, затем тональный крем, все в стандартом порядке. И с каждым слоем ко мне возвращается еще немного уверенности в себе.

Взглянув на дисплей цифровых часов над дверью, я понимаю, что провела в ванной всего сорок пять минут, что намного меньше, чем мне казалось. К тому же еще рано. Без десяти семь на часах – не повод торопиться, по крайней мере в субботу.

Когда все готово и я чувствую себя намного лучше, я возвращаюсь в комнату. По дороге прислушиваюсь, но в квартире царит тишина. Я беру Носка, которого мне пришлось почесать за ухом, чтобы разбудить, и выхожу на прогулку. Он явно этому рад и не переставая виляет хвостиком.

На улице еще совсем свежо. Хорошо, что я надела куртку. Но чистое небо обещает чудесный день, как и предсказывал прогноз погоды. Светит солнышко, щебечут птицы. Легкий ветерок развевает зеленые листья деревьев, посаженных вдоль тротуара, за которым находится Судоходный канал озера Вашингтон. В остальном на улице тихо.

Минут через двадцать или тридцать я заканчиваю обход и направляюсь обратно к Энди. Мы с Носком как раз сворачиваем за последний угол, я уже вижу окна квартиры. Но при этом в поле моего зрения попадает не только дом, но и какая-то фигура… Мэйсон? И у него на голове… черный каяк? Он что, успел поплавать еще до семи утра? В таком случае он должен был спуститься на воду с пяти до шести, если предположить, что он – я это знаю – проводит на воде не меньше часа. Ему нравится гребля и занятия спортом, но до сих пор ему всегда удавалось избежать столкновения со мной утром, когда бывала в гостях.

Теперь я понимаю почему. Видимо, он встает намного раньше меня. Тот факт, что Мэйсон в это время уже давно на ногах, сюрприз лишь отчасти. Я часто видела, как он рано начинает свой день, даже в выходные – но сегодня?! Иногда мне кажется, что он слишком напряжен. Как будто его все время что-то беспокоит.

Мэйс вообще спал? Думаю, он пришел домой вслед за нами, и даже у меня, привыкшей мало спать, сегодня утром после четырех часов сна проступили легкие синяки под глазами.

Я смотрю на него, нахмурив брови, и направляюсь к нему.

Теперь я уже в нескольких метрах от подъездной дорожки, а он стоит перед воротами гаража и убирает в него каяк. Ворота поднимаются медленно, но верно, издавая негромкое жужжание. В тишине утра это звучит как целый рой пчел.

Я двигаюсь легко и быстро, переставляя одну ногу за другой, и пытаюсь решить, стоит ли мне просто проскользнуть мимо него незамеченной или же лучше напугать? Но, прежде чем я успеваю выбрать один из вариантов, Носок замечает его и начинает лаять. Маленький предатель.

Когда Мэйс оборачивается, у меня перехватывает дыхание. Его редко можно увидеть без костюма, пиджака или хотя бы строгой рубашки. Не важно, что на нем надето, этот парень выглядит хорошо во всем – одно из тех откровений, которые я скорее заберу с собой в могилу, чем скажу ему.

Его каштановые волосы лежат не так аккуратно, как обычно, он одет в футболку антрацитового цвета, причем чертовски обтягивающую футболку, которая слишком подчеркивает увлечение греблей на его теле: широкие плечи, жилистые, изящные руки и подтянутые мышцы, а также стройный, хорошо натренированный торс. Не такой выдающийся, как у Дилана, и не такой мускулистый, как у Купера, – но такой, как надо. И, господи помилуй, на Мэйсоне обтягивающие штаны. Кажется, неопреновые. Неудивительно, ведь он не хочет промокнуть в случае, если вода попадет в лодку, или она перевернется, или… точеные мышцы ног, узкие бедра.

Мне внезапно становится жарко. Не секрет, что я нахожу Мэйсона красивым и привлекательным. Притягивающим внимание. Если все, кому нравятся мужчины, не согласятся со мной, то они, вероятно, или слепы, или получили серьезное сотрясение мозга. Но мне не стоит об этом никому рассказывать. Мы друзья, он сосед Энди по комнате, ее босс, и она видит в нем своего старшего брата. Мэйсон и я – из этого никогда не получится ничего хорошего. Мы разного хотим от жизни. Он не будет счастлив со мной. Никогда. И ему не понравится Джун без макияжа. А я? Я больше не хочу, чтобы меня ранили, особенно таким образом, я не готова снова показать себя такой, какая я есть.

Я больше никогда не сделаю этого.

Но с прошлой ночи, с того незапланированного поцелуя, которого не должно было случиться, но он произошел по моей глупости, с этим стало труднее. Трудно не думать об этом моменте, о губах Мэйсона, его запахе, прикосновениях его рук ко мне и…

Я прочищаю горло и скрещиваю руки на груди, что непросто, когда держишь поводок.

Мэйсон улыбается, что чуть не заставляет меня застонать от отчаяния, но я успеваю в последний момент остановиться.

– Кошечка, если бы я знал, что ты уже проснулась… – Мэйс игриво шевелит бровями. Иногда я не понимаю, насколько Мэйсон на самом деле остается собой со всеми своими шутками, дуростями и случайными вспышками высокомерия.

– Ты каждое утро катаешься на каяке? – игнорирую я его намек.

– Почти. Иногда я беру весельную лодку.

– Кто был этот Гриффин вчера?

Не очень галантный переход, но мне плевать. Думать о Мэйсоне и игре его мускулов слишком опасно.

– Он работает в компании моего отца. Думаю, Гриффин тот сын, о котором он мечтал.

– Если он хочет видеть такого парня в качестве своего сына вместо тебя, то ему уже ничто не поможет, – вырывается у меня.

Мальчишеская улыбка Мэйсона исчезает, уступая место открытому выражению лица и голодному взгляду, от которого у меня по телу пробегает дрожь.

Я подхожу все ближе, ближе, ближе и ближе. Теперь я уже могу свернуть направо ко входу, но продолжаю идти к нему. Какого черта? Что со мной не так?

К счастью, я замираю в нескольких шагах от Мэйсона, и Носок тоже останавливается, он послушно садится рядом со мной и шумно дышит, радостно высунув язык.

Дверь гаража все еще поднята. Было бы лучше, если бы Мэйс просто занес внутрь свою лодку и скрылся там вместе с ней. Мне действительно пора развернуться и подняться в квартиру. Я не понимаю, что со мной происходит. Это был просто поцелуй, не более того. Хватит! Я должна перестать даже думать об этом.

Мой взгляд перестает слушаться меня и фокусируется на его губах. Он порывисто делает вдох.

– Почему ты поцеловала меня, Джун?

4

От страсти можно и умереть.