Змеиный расклад

– Ты же говорила, что Шармилла умнейшая женщина, – поддела я подругу, раскладывая карты.

– Она какая-то странная. И у неё беда с чувством юмора, – поморщилась Леда и подытожила: – Я с такими долго разговаривать не могу, они меня утомляют.

Я улыбнулась и, не оттягивая, приступила к гаданию. Сама Леда вышлатой же фигурой, что и раньше, а дальше я уже не смотрела на карты – меня унесло потоком чужих жизней.

Андрес тяжело переживал смерть старшего брата и племянника. Его никогда не готовили стать правителем, но судьба распорядилась иначе. Однако в первый год правления дела в голову не шли – проблемы выскакивали, откуда не ждали, стоило отвлечься, а все мысли занимала та девушка, которую донимал Дорен. Не выдержав, Андрес отправился к ней.

Дом свой она так и не сменила: жила одна в небольшой хижине возле озера. Нового правителя поначалу и на порог пускать не хотела, грозилась переехать, закатывала глаза, чуть ли не топала ногами… Во второй приход благосклонно разговорилась, встретив гостя на лавочке возле озера. В третий, хоть и с подозрением, но приняла цветы. Андрес сам не заметил, как стал каждый свободный день прибегать к хижине у озера, которая, кстати, оказалась добротным домиком в два этажа, спрятанным от посторонних глаз дымной иллюзией. И Леда не заметила, как стала ждать прихода мужчины.

Замуж она почему-то не хотела отчаянно, отпиралась как могла, находя тысячу и одну отговорку, но в конечном итоге сдалась, согласившись принять корону за целые дни рядом с любимым. Вот так у них всё и началось, прозаично и нежно.

Сейчас, разделённые, они переживали друг за друга. Оказывается, я  не видела, как Леда ночами лежит и украдкой смахивает слезу, молясь о счастливом возвращении – не её это, образ слабой женщины. И на самом деле это Андрес первым пристал к Тео, убедив поймать Жверинду, чтобы вернуть мне карты, ведь я могу защитить Леду. Моему мужу, конечно, надо отдать должное, он за идею сразу ухватился, но до этого ходил точно в воду опущенный.

А в будущем я увидела их встречу. В каком-то из закоулков нашего замка закутанная в пальто и тёплый платок Леда бросилась на шею своему мужу. Картинка оказалась столь чёткой, что не вызывала сомнений. Если будущее и изменится, они всё равно встретятся, можно не переживать.

– Что-то ты долго, – с усмешкой, за которой пряталось волнение, прокомментировала кайзерин, стоило мне открыть глаза.

– Да насмотреться не могла на ваш поцелуй при встрече, – подмигнула я, любуясь расцветающей на губах подруги улыбкой.

– Правда? – обрадовалась она. – Не врёшь? Хотя что я спрашиваю, ты мне врать не станешь. Увидишь плохое, так выскажешь. Уф, как от сердца отлегло! – Леда мечтательно прикрыла глаза, точно девчонка откинулась на подушки и, то ли опять издеваясь, то ли и вправду поверив, сказала: – Раз ты видела, что мы встретимся, значит, по-другому и быть не может. Всё с тебя потом спрошу. Кстати, ты себе-то на будущее раскидывала? Или не успела ещё?

Вопрос меня смутил, как смущают все те вопросы, ответы на которые кроют в себе слишком много личного. И лишнего. О своём отношении к гаданиям рассказывать я не любила, особенно тем, кому сама хотела погадать. Себе же я раскладывать боялась. Казалось бы, будущее хрупко: его можно изменить, спастись от него, уберечься. Только я как-то предсказала смерть моих родителей, знала убийцу и всё равно ничего не исправила. Мать видела, как эта стервятница плакала на их похоронах, после чего слушать ничего плохого не желала. В конечном итоге убереглась только я. И то, как убереглась. Я пропустила тот момент, когда в меня проникло чужое проклятье, смогла лишь сбежать подальше и наложить собственные чары. Кто бы мне сказал, что ждать пробуждения придётся столько лет…

– Не успела ещё, – соврала я, понимая, что такое не всякой подруге расскажешь. – Я почти не сомневаюсь, что мы выберемся. Убийца меня интересует больше.

– Ладно, дело твоё, – не стала дальше донимать кайзерин, чем я и воспользовалась, выскользнув на улицу.

Все девочки уже собрались, задорно кашеваря нам что-то на ужин, поэтому Ашес на крыльце меня удивила. Я совершенно не заметила, что её нет в доме. Заплаканные глаза впечатлили ещё больше, а когда она передо мной попыталась стереть следы своей истерики и поспешно сбежать, я не выдержала: села рядом и взяла её за руку.

– Что случилось? Что не так?

– Солей, а что так? – спросила она спокойно.

– Я понимаю, просто до этого ты как-то держалась…

– Знаешь, – запрокинула она голову, чтобы слёзы не текли, – мне иногда кажется, что этот мир создан для того, чтобы меня доканать. Никто не видит блазней так часто, как я. У вас у всех кто-то есть, а я после смерти Жизель точно опоры лишилась. Вы все обвиняете меня во вранье, в убийствах… А я уже не понимаю, хорошо это или плохо. Мне обидно, но с другой стороны твои слова могли спасти мне жизнь. Настоящий маньяк решил выставить меня виноватой, поэтому оставил пока жизнь. А может и нет его, настоящего маньяка. Я вообще с каждым днём всё чаще думаю, не сошла ли я с ума, ведь Гама является ко мне и с каждым разом всё настойчивее обвиняет в своей смерти. Может это действительно я, просто не помню?!