Страница 216 из 259
В вагоне было душно, воняло дрянным табаком, потом и протухшей капустой. Заключенные валялись на грязных деревянных лежаках, вяло переругивались с охраной и играли в карты. Иногда возникала столь же вялая потасовка, которую лениво разгоняли охранцы — если в первые дни они охотно пускали в ход дубинки, то за седмицу пути на север все устали и вымотались, так что на серьезную драку ни у кого не было ни сил, ни желания. Андрей лежал на верхней полке и смотрел в зарешеченное окно — за грязным стеклом тянулись бесконечные леса, и казалось, что дорога так и будет тянуться среди этих высоких сосен до конца света. Супесок, расположившийся напротив, курил вонючие самокрутки, периодически жаловался на боль в спине — на допросах ему, похоже, крепко досталось — и рассказывал об аальхарнском севере. В юности он прожил там несколько лет, и истории о крае бесчисленных озер с прозрачной студеной водой, непуганых медоедах и рыбе, что клюет чуть ли не на голый крючок, звучали очень романтично, однако Андрей сомневался, что так оно и будет на самом деле. Когда-то он читал книги по истории нового времени и имел все основания полагать, что по прибытии их запрут в бараки и будут выгонять на работы — стройку бесконечной дороги из ниоткуда в никуда. Романтика…
Если Андрей, размышляя о провалившемся заговоре и том, что ждет их впереди, едва не впадал в панику, то Супесок вообще не был склонен к напрасной рефлексии. Андрею казалось, что сейчас его товарищ отключил все чувства и желания, кроме самых основных — поесть, покурить, справить нужду и выспаться. Может быть, это было правильно — когда поезд с заключенными миновал Залесье и въехал в северные земли, то Андрей совсем раскис, а Супесок сохранил бодрость духа.
— Не грустите, доктор, — сказал он, когда заключенных выгнали из вагонов и под захлебывающийся лай свирепых караульных псов пинками выстроили на перроне в какое-то подобие отряда. — Я думаю, мы еще вернемся.
За деревьями поднималось солнце, окрашивая кору сосен теплой золотистой охрой. Утро пахло хвоей и свежим дождем — после спертого воздуха арестантского вагона у Андрея закружилась голова, и он едва не упал. Супесок поддержал его под локоть, а сержант охранцев незамедлительно отоварил ударом приклада в плечо.
— Политические, молчать! — рявкнул он, хотя ни Супесок, ни Андрей не проронили ни слова. — Ну что, ублюдки, добро пожаловать на север! Это место ошибок не прощает, а рудники в особенности. Стране нужен металл, так что готовьтесь вкалывать и сдохнуть! Дальше пойдете пешком и упаси вас Заступник сделать хоть шаг из колонны — мигом получите пулю в башку! Ясно?
— Ясно… — нестройно прогудели заключенные, и охранцы принялись орудовать дубинками, разделяя их на небольшие группы, чтоб удобнее было наблюдать. Впрочем, Андрея и Супеска сержант придержал:
— Политические, стоять. У вас другое направление.
Андрей вопросительно поднял бровь, а Супесок философски заметил, что дальше этих мест ссылать уже некуда.
— Поговори мне еще! — рявкнул сержант. Серые колонны медленно стали стекать с перрона и уходить в лес по дороге, засыпанной рыжей хвоей — там их ждали рудники и бараки. Когда перрон опустел, и последний отряд заключенных скрылся за деревьями, то сержант толкнул их в сторону низенькой деревянной постройки с одним окошком.
— Давайте, двигайте на вокзал.
— Вокзал… — проворчал Супесок, шагая вслед за Андреем к кривой наспех сляпанной двери. — Больше на сортир похоже.
— Поговори мне! — прорычал сержант и ткнул его дубинкой в поясницу. Супесок зашипел от боли и выматерился.
Против всех ожиданий, в домике оказалось довольно уютно. Деревянные лавки были накрыты домоткаными ковриками, на столе весело поблескивал круглым сытым пузом самовар, окошко украшала кружевная занавеска, пусть и немыслимой степени загрязнения, а на стенах висело расписание поездов и маршрутов и портрет императора. Посмотрев на картину, Супесок презрительно сморщился и сплюнул.
За столом сидел сутулый человечек самой неприметной и невыразительной внешности. На скатерти перед ним лежала аккуратно разглаженная телеграмма.
— Спасибо за службу, сержант, — сказал он. Голос у человечка был мягкий и тихий. Сержант козырнул ему, на прощание окинул Андрея и Супеска таким взглядом, словно раздумывал, не стукнуть ли их дубинкой на добрую память, однако задерживаться не стал и покинул домик. Когда дверь за ним закрылась, то человечек произнес:
— Садитесь, ссыльные.
Супесок выдал сакраментальное:
— Сесть мы уже успели.
— Тогда присаживайтесь, — невозмутимо ответил человечек и провел ладонями по телеграмме. — Чего вам столбами-то стоять?
Андрей и Супесок послушно опустились на лавку. Снаружи доносилось тяжелое лязганье металла по металлу и стук — вагон готовили к возвращению назад.
— Итак, Парфен Супесок, — бывший глава охранного отделения утвердительно кивнул, — и доктор Андерс… Кстати, как ваша фамилия?
— Просто Андерс, — ответил Андрей, и человечек понимающе кивнул.
— Хорошо, «просто Андерс». А меня зовут просто Виль. Я буду вашим куратором в этих замечательных местах, то есть стану контролировать ваши действия и предотвращать возможность побега, если она возникнет. Связь с внешним миром для вас также пойдет через меня. Через четверть часа сюда прибудет почтовый экипаж, и мы поедем к месту вашего нового жительства — Белым островам.
Супесок не удержал кривой ухмылки.
— Разве там живут? Это ж просто камни в море!
Виль ласково ему улыбнулся.
— Разумеется, живут, ссыльный Супесок. Там небольшой рыбацкий поселок и промысел жемчуга. Вы, конечно, будете жить отдельно, и жизнь там довольно скучная, но это все-таки каторга, а не курорт. Благодарите его величество за доброту — прочие ваши товарищи сейчас шахты осваивают. Или могилы.