Страница 5 из 15
Какой-то прохожий открыл было рот, чтобы спросить у люминографа время. Тот заметил это – и не произнося ни слова, ткнул в шляпу. Чтобы не дергали.
Кинув мысли в свободное плавание, господин Диафрагм зашагал по намеченному в голове маршруту, даже не собираясь с него сбиваться. Минув пару блестящих улиц и сверкающих узких фасадов, он остановился около небольшого строения, высотой буквально в полутора человека. Но это не было отклонением от маршрута – то была его часть.
Шляпс постучался в окошко. Через секунду, оно приподнялось.
– Да-да? – спросил выглянувший молодой человек.
– Дайте свежую газету, – люминограф кинул несколько золотых философов – монет с выгравированной буквой «Ф» – в выемку около окошка.
Голова исчезла. Через секунду вместе с головой вылезла рука, протянула свернутую в трубочку газету и скрылась, смахнув за собой монеты и закрыв окошко.
Шляпс обрадовался, что все сделали так быстро и без лишней болтовни. Потом развернул газету и проскользил по первой странице. Большими, готически-сказочными буквами, которые были чересчур готичны и чересчур сказочны, в глаза лезло название «Сны наяву»
Люминограф снова свернул свежую прессу, засунул ее в карман плаща и продолжил путь. С четко намеченного маршрута Шляпс не свернул – но ничего, этого он еще успеет наделать в будущем.
Свет капал на люминку маленькими точечками, которые, соприкасаясь с мутным стеклом, расплывались в ярких кляксах, пока полностью не захватывали изображение. Ему ничего не оставалось, как сдаться бесповоротно и окончательно, став ярче и чуть четче. Цвета негатива – белый, синий и фиолетовый, – губкой впитывали в себя свет, насыщались, и в конце конов на платье проявлялись все до единой бирюльки, было видно каждый помпончик, хоть и в общих чертах.
Бальзаме стоял и смотрел на становящуюся четче люминку, как на изумруд, найденной в древней гробнице с риском для жизни, и теперь сулящий богатство со всеми вытекающими.
Кутюрье отправил моделей по домам, развесил платья на манекены, и теперь просто наслаждался, забыв про чай, одиноко ворчащий в кружке. Чаи не любят, когда их забываешь надолго, и оттого становятся чертовски крепкими и невкусными – назло.
Чашечка зазвенела, и Бальзаме отвлекся, обернувшись.
– Ммм, он даже не успел остыть, – улыбнулся Честер. – Я всегда поражаюсь, откуда у тебя такой вкусный чай – где ты его берешь?
– О, это обычный чай Доны Розы4! – кутюрье отложил люминку. – Я даже не заметил, как ты вошел. Тебе чаю сделать?
– Я заметил, что ты заметил. Звонил в звонок – ты, похоже, не слышал.
– Да? Я совсем не заметил!
– Я заметил, – Честер Чернокниг потер усы. – Давай я допью эту чашку, а себе ты сделаешь новую?
Бальзаме кивнул, посчитав мысль брата вполне себе вразумительной, и удалился. Честер посмотрел на платья, тут же отвернулся, чтобы сохранить рассудок, а потом заметил лежащие на столе люминки.
– Знаешь, у меня совсем недавно был люминограф, – сообщил кутюрье, возвращаясь с чайником и второй чашкой. – Запечатлели всю коллекцию! По-моему, ему даже понравилось.
– И с чего ты взял? – свадебный церемониймейстер рассматривал одну из карточек в лучах света, который крался из окна, умело огибая всю мебель.
– О, у него были такие большие-удивленно-восхищенные глаза!
– Возможно, он просто был шокирован, – Честер положил люминку на место. – Вообще не понимаю, почему все так с ума сходят по этой люминографии. Старые-добрые портреты в разы интереснее, а тут какая-то безвкусица невероятная. Все так монотонно…
– Зато быстро и удобно!
– Да брось, ерунда какая-то, – Честер Чернокниг подвинул ближайший стул, уселся, поправил накидку и закину ногу на ногу. – Но я к тебе по делу.
– Неужели, тебе нужно что-то сшить?
– Нет, конечно, не мне! Мне нужно свадебное платье…
– Братец, ну наконец-то! – Бальзаме захлопал глазами. – Наконец-то ты ко мне с этим обратился. А то столько свадеб, и я ни разу не шил нарядов…
– Я не договорил, Бальзаме. Нужно платье для мадам Крокодилы.
– Ого! – пышный парик кутюрье словно бы подпрыгнул. – Она выходит замуж?!
– По-моему, ты отстал от жизни. Об этом знают уже все, кому не лень – это что-то наподобие городской гордости. В общем, мне нужно платье – какое-нибудь экстравагантное, но не слишком. Не слишком, Бальзаме, подчеркиваю. Для ее свадьбы это будет самое то.
Кутюрье слегка закашлялся, но заглушил приступ чаем.
– А в нем должно быть что-то особенное? – последнее слово он произнес так, как любовник-Казанова, намекающий очередной барышне на интимный вечерочек при интимных свечечках.
– Что, например?
– Ну, что-нибудь, например… контролирующее разум
Честер Чернокниг опешил.
– Во-первых, ты знаешь, что это невозможно. Во-вторых, как ты мог такое обо мне подумать! Ты же мой родной брат. К тому же, я лучший свадебный церемониймейстер всех семи городов! А такие штуки очень портят репутацию.
Честер махнул рукой, словно бы выкидывая дохлого попугайчика.
– Просто сделай что-нибудь необычное и восхитительное. Черно-серебренное, наверное. Ну, ты знаешь ее внешность – придумай что-нибудь, ладно?
– А можно использовать, – Бальзаме снова закашлялся. – Использовать что-нибудь из старых эскизов?
– Как душе угодно, – улыбнулся Честер, но тут же нахмурился. – И что ты так раскашлялся? Прикрывай хоть рот рукой…
– Прости, просто этот люминограф тут так надымил… я замучался проветривать!
Глаза Честера Чернокнига сверкнули, как маленькие алмазные булавки в королевской пижаме.
– Надымил, говоришь? Это интересно… Возьму на заметку.
Свадебный церемониймейстер встал. Накидка его взмыла вверх танцующей медузой.
– Кстати, я знаю, что к тебе любит заглядывать господин Восск. У меня просто совсем нет времени за ним бегать, нужно столько всего сделать. Так вот, передай ему, как зайдет, что я попросил его быть готовым к большому заказу на ароматические свечи.
– А не проще использовать магические фонари?..
– Бальзаме, ну ты-то! А как же аромат и дым
– Ладно-ладно! Насколько большой будет заказ?
– Ну… думаю, штук триста нам хватит. С запасом.
– Триста свечек?! – кутюрье так ошалел, что аж встал. Через секунду он сам не понял, зачем это сделал, и в недоумении сел обратно. – Триста?! Это же много-премного!
– Ну, с разным ароматом. Апельсиновым и… остальные решим потом. Передай ему, что мы еще уточняем, какие конкретно ароматы. Ладно, время не ждет, Бальзаме! До встречи.
И Честер Чернокниг скрылся в дверном проеме.
А потом вернулся.
– О, и разложи эти люминки как-нибудь аккуратнее, а то какой-то бардак.
Он снова скрылся.
Бальзаме поднялся и вновь подошел к столу, чтобы еще разок в деталях разглядеть чудесные карточки с изображениями.
– И еще, – Честер вернулся, ткнув пальцем в шторы. – Поправь их, а то как-то ассиметрично весят. Будет идеально!
Церемониймейстер послал воздушный поцелуй в сторону штор и снова исчез, оставив брата наедине с нарядами и их изображениями.
Шляпс щелкнул пальцами, и в комнате желтым светом зажглись магические лампы. Первым делом люминограф снял сумку, потом скинул верхнюю одежду и бросил на столик газету. Диафрагм аккуратно вытащил свой светопарат из сумки, отставил в сторону и разложил оставшиеся стеклянные карточки по ящичкам небольшого комода.
Шляпс зашаркал на небольшую кухоньку и, словно бы выполняя все действия машинально, поставил на огонь чайник – красное пламя, которое мужчина зажег спичкой, заискрилось синим. Потоки магии, притягиваемые конфоркой, усилили огонек.
Диафрагм вернулся в гостиную, уселся за стол и развернул газету.
Как же все-таки приятно было жить в собственном доме, а не снимать комнаты у какой-нибудь сумасшедшей старухи, или платить за гостиницу с помешанным хозяином. Пускай комнатки узкие и какие-то кукольные – все равно, свои.
4
Дона «Чайная» Роза – персонаж «Дебюта магии».