Страница 15 из 15
В общем, хаос творит невероятные образы, да и не только образы – он просто творит. У порядка так никогда не выходит – он слишком уж педантичен и боится, как бы чего не вышло, как бы что-нибудь оказалось не на своем месте.
Все, что происходит в этих невероятных просторах гуталиново-тряпичной черноты, творится и в сознании, когда его захватывают душные и вязкие, как плавленая ириска, сны. Мысли, образы, впечатления сталкиваются и взрываются непонятно чем – отсюда вам люди с головами коней, говорящие животные и другие ночные бренди. Да и вещие сны шатаются где-то в этой же категории, как бедные родственники.
Так и в голове Шляпса этот хаос – который отвечает не только за сны, космические картинки и даже магию, а за вещи и куда более серьезные – развлекался, как мог.
Господин Диафрагм загорал на пляже – почему-то в одежде. Но, в конце концов, это же сон, тут это не самая странная вещь, которая может приключиться.
Вот парящие над морем платья Бальзаме Чернокнига еще стояли отдельного внимания – и то, потому что кричали они прямо как чайки.
Шляпс загорал и наслаждался тишиной – парящие платья не в счет, главное, что не говорили люди. Это было неописуемым ощущением – наконец-то хоть на какое-то время оказаться в месте, где тебя никто не дергает и ни трогает. И пускай это всего лишь сон.
– Не подскажете, а сколько времени?
Люминограф аж подпрыгнул – не просыпаясь, естественно.
Над Шляпсом стоял… ну, как бы правильно сказать, скорее уж стояли Глиццерин, Увертюр, Честер и Бальзаме, просто все соединившиеся в одном человеке. И нет, это не был монстр, пошитый Морфеем: внешне незваный гость смахивал на пиротехника, хотя и с фигурой режиссера, от кутюрье ему достался парик, а от церемониймейстера – одежда.
– Я на вас что, за день мало насмотрелся?
Платья-чайки что-то выкрикнули.
– А можно светопарат? Сделать люминку?
– Нет, я же говорил об этом наяву – и не собираюсь менять своих решений во сне.
– А как насчет пиджака со стразами…
– Даже не договаривайте. Нет, брысь из моего сна.
Шляпсу просто повезло, что на этот раз сновидение оказалось осознанным, и можно было гулять по волнам сознания без спасательного круга, соображая, что все понарошку. Стань это обычным сном, и люминограф уже давно бы бегал от всех четверых в надежде, что его не догонят и не заставят надевать пиджак, сшитый Бальзаме.
– И ни философа я вам не заплачу! – забасило сновидение. Голоса оно меняло, как перчатки.
– Да, да, господин режиссер, я понял это и наяву. А теперь просто катитесь отсюда, ладно?
– Ядрить-перекартить-свистить!
– Что? – а вот теперь Шляпс вздрогнул и вскочил, оглядываясь по просторам своего сновидения. Но комбинация из четырех человек исчезла. – По-моему, это не смешно!
– Жизнь-твоя-моя-чего-как?
– Так, господин молодой человек с Аномалососом, если вы думаете, что я не помню ваших кривляний днем и не вспомню их сейчас, то вы…
– Трить-крить-фьить! Я она же жить!
Господина Диафрагма копьем пронзило какое-то невероятное чувство тревоги и беспокойства. Последнее, что он увидел перед тем, как проснуться – какой-то слабенький зеленовато-белый огонек.
И, надо сказать, пробудился Шляпс хоть и в легеньком холодном поту, но очень даже вовремя. В высокие узкие окна уже давно стучался свет, не ждавший приглашения и врывавшийся в комнату, как дальний родственник, нагрянувший в гости вот просто так.
Люминограф поворочался и хотел было провалиться обратно в пучину бессознательного, но очень не вовремя вспомнил, что ему совсем скоро надо быть в доме Крокодилы.
И стало ему лень.
Дом мадам Крокодилы на Метафорической Улице сложно было пройти мимо, не заметив – он стоял там, как страус посреди стаи фламинго, только, надо сказать, очень отъевшийся страус. В отличие от всех других домиков с тонкими и узкими фасадами, которые словно носили корсет, этот дом, хотя даже домище, скажем так… разнесло. Во всей Хрусталии не найти было здания с более широким фасадом —даже театр уступал даме первенство.
И поэтому, ни то к счастью, ни то к горю Крокодилы, каждый дурак знал, кто живет в этом доме. С одной стороны, ужасно, никакой тебе личной жизни. Вот проходит каждый второй и тут же понимает, что где-то внутри копошится тучная Крокодила. А с другой – когда зовешь гостей, никто не потеряется и не сможет придумать отговорку по типу: «Ой, знаешь, я перепутал дома, они ведь все такие узенькие и похожие, все типовые».
Шляпс завидел эту махину еще издалека и чуть сбавил шаг. В конце концов, никто не говорил, что он не должен опаздывать – можно ведь хоть раз побыть непунктуальным?
– Господин, постойте, постойте! – окликнули его.
– Ну началось, – пробубнил люминограф. – Если вы собираетесь спросить, сколько сейчас времени, то…
Шляпс слегка отпрянул, потому что лицо с густыми бакенбардами и огромной шевелюрой, напоминающей львиную гриву, чуть не поцеловало Диафрагма.
– Ох! Я на секундочку, просто хотел узнать, как мне найти дом некой мадам… Крокодилы
Шляпс смерил мужчину таким взглядом, каким обычно смотрят врачи на умалишенного, решившего, что он и есть врач.
В других обстоятельствах люминограф не стал бы рассказывать кому попало, кто где живет, но, поскольку дом Крокодилы был своего рода общественным достоянием, Шляпс мрачно ткнул пальцем в нужное здание.
– Вот. Удивлен, что вы не знаете.
– Ах, точно же! – мужчина поправил пенсне и огромный аляпистый бант на вороте. – Память, простите, память… Старость, старость, старость…
– Ваша секунда вышла. Простите, я спешу, – Шляпс зашагал, но мужчина устремился за ним.
– Просто хотел заранее разведать, куда идти через пару дней – меня, знаете ли, позвали помогать со свадьбой.
– Какое совпадение, меня тоже, – дважды замороженные сосульки, посыпанные снегом, не бывают такими же холодными, как голос господина Диафрагма. – Простите, мне это абсолютно не интересно.
– Ох! А какая же ваша роль на свадьбе?
Желая поскорее отвязаться от надоедливого, Шляпс быстро поднялся на крыльцо, нажал на магический звонок, а потом легонько ударил рукой по сумке, словно бы разучившись говорить.
– Не понял? – удивился мужчина.
В этот момент открылась дверь – люминограф вошел в дом, – и дверь закрылась.
Мужчина с здоровенными бакенбардами и не менее здоровенным аляпистым бантом спустился с крыльца и облокотился о перило.
– А, конечно же, люминограф! Тот самый… – осенило его. – Ну и чудненько. Ну и замечательно. Ну и будет вам свадьба… Уж это-то точно, да.
Не успел Шляпс войти в прихожую, как к нему тут же прицепилась еще одна прилипала – люминографа под руку подхватил Честер Чернокниг.
– Ого, какая точность! – выпалил он. – С такой точностью свадьба будет просто грандиозной! Особенно, если все будут смотреть на ваши замечательные часики…
Вспоминая опыт общения с Бальзаме, люминограф хотел попросить Честера поторопиться, но тот уже потащил Шляпса наверх.
Диафрагм не успел даже удивиться, а они уже поднимались вверх по широкой закрученной лестнице. Дом, заметил Шляпс, выглядел каким-то уж слишком просторным и пустым – его можно было заселить труппой актеров, и еще бы осталось место для цирковых животных и парочки-тройки наемных рабочих. А в углу вполне комфортно могло чувствовать себя десятка два големов.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.