Страница 99 из 228
У Гэйвена от этого зрелища тут же защемило под ложечкой: и это чудо теперь — его? Он чувствовал себя ребёнком, которому вчера, в Рождество подарили до невозможности желанную игрушку, а теперь, с утра, было страшно, что все это могло оказаться только сном, слившимся с мечтой, запутавшейся в суете елочного блеска и запаха мандаринов. Но нет, вот она, его греза: лежит себе, потягивается, зевает, и ее коротко стриженые по-дурацки волосы смешно топорщатся, словно рожки у бесенка.
Как было бы, наверное, приятно проснуться с ней рядом — тогда и сомнения бы не возникли. Гэйвен не лгал, говоря, что он никогда не спал с женщиной.
Девственности он лишился в четырнадцать на какой-то идиотской попойке с дамой лет на десять его старше. Она ему даже не нравилась, но его задевало, что другие шептались за его спиной о том, что с такой рожей даже не стоило рассчитывать на милость девушек. Ровесницы на подобных вечеринках тоже были весьма специфичны, возможно, та тетка, что затащила его в постель, была далеко не худшим и уж точно наименее пьяным вариантом.
Всё было недолго, как-то буднично и быстро. Его партнерша даже не стала раздеваться. Гэйвен представлял себе все совершенно иначе, и ночью, валяясь в тоскливом возбуждении у себя на койке, стоящей в ряд с десятком точно таких же протокольных кроватей, где маялись похожими проблемами его приятели, он думал не о самом акте, но о том, что ему предшествует и что бывает после. Спят ли люди вместе? Обнимаются? Прижимаются друг к другу, или, напротив, расползаются, утомленные, по разные стороны постели? Как это: чувствовать рядом чужое тело — и просто дремать, лежа рядом, не испытывая ненасытного желания?
Все эти вопросы так и не нашли ответа в годах, случайных встречах, минутных беспорядочных связях, через которые протащила Гэйвена жизнь. Провела окольной тропой — чтобы доставить к изножью слишком широкого ложа, на котором спала самая невыносимо желанная, прекрасная мечта
на свете.
— Что ты уставился? Я же вижу, что ты смотришь… Ты же обещал. – В косом луче ресницы Гвен казались белым золотом – или отставшим от приятелей солнечным зайчиком.
— Я много чего обещал, помнится, да и ты тоже. – ухмыльнулся Ван Вестинг.
— А я ничего и не делала. – Гвен зевнула как котенок, хлопая сонными глазами.
— Ты не делала? Это ты-то, святая невинность, ничего не делала? – Тон беседы нравился ему – лучше, чем душить ее поцелуями и пугать неутоленной «мужской страстью». Надо помнить, кто она и сколько ей и не уподобляться влюбленным прыщавым долговязикам.
— А что? Сам ты тоже хорош… - Гвен села и потянулась, расстегнувшийся ворот рубашка – его голубой сорочки, кстати – обнажил ложбинку между грудями. Гэйвен сглотнул и заставил себя сконцентрироваться на беседе. Легкий стеб, никаких телячьих нежностей и соплей - хотя это было чертовски тяжело…
— Это потому что ты все начала первая. Я тебе говорил: я не железный… - буркнул он, как никогда ощущая себя правым.
— А наощупь вполне себе даже железный. Только теплее… - мечтательно протянула Гвен, застегивая пуговицу.
— Ты опять? – притворно нахмурился Гэйвен, в душе благодаря небеса, что с вечера задрых в джинсах.
— Ну, немножко. Ты так смешно кипятишься… Как чайник…
— Сама ты чайник. Рыжий, с рожками… - фыркнул он.
— Какие еще рожки? Молчи!
Гвен возмущённо принялась ощупывать голову. Гэйвен покатился со смеху, уж больно забавно это выглядело.
— Гэйвен Ван Вестинг, это совершенно не смешно! Прекрати ржать, как мерин! Вот я до тебя доберусь! – прошипела Гвен, разглядывая свое отражение в экране телефона.
— Ой, напугала! И что ты сделаешь? Опять меня побьёшь? Как вчера?
— Прости…
Гвен вся пошла пятнами от смущенья, и Гэйвену стало ее жаль. Не мытьем, так катаньем - дистанция была невыносима. Он встал, присел на край ее кровати, слегка тронул Гвен за опустившийся подбородок.
— Это ты прости. Все хорошо. Я не обижаюсь. Наверное, я это заслужил, правда. Мне не стоило тебе лгать.
— Но ты же и не лгал. Ты просто не рассказал. – почти шепотом произнесла она. - А это не одно и то же. Мне хотелось верить, что оно так, но в душе я знала, что обманываю сама себя.
— Давай лучше прекратим себя и друг друга терзать, идет? Какая теперь разница? Хотя, дерешься ты больно, надо тебе заметить…
Гвен бросила на него совершенно несчастный взгляд. Гэйвена затопило ощущение полной беспомощности перед ее правдивостью и этой какой-то трогательной слабостью.
— Все, больше про это не говорю. Ладно? Мир?
— Есть одно условие. – В прозрачных глазах Гвен оранжевыми отблесками солнца заплясали чертенята. Час от часу не легче!
— Да? – попытался изобразить спокойную беспристрастность Гэйвен.
— Поцелуй. – выпятила острый подбородок Гвен, неожиданно напомнив Гэйвену когда то виденного в столице Грамайла. - И кофе.
— Что-то много условий. Только кофе.
— Ах ты, негодяй! – Гвен решительно откинула одеяло, продемонстрировав розовые коленки и краешек кружевных трусов. - Теперь я точно тебя поколочу.
— Я же говорил, что тебе только дай подраться. Может, вместо поцелуев тебя научить боксировать? – хмыкнул Гэйвен, отводя взгляд от разворошенного постельного гнезда.