Страница 45 из 228
— И?
— Ну да. Дело вот в чем. Я сегодня, когда проснулась, обнаружила некоторые свои вещи в комнате передвинутыми. Ну, не на тех местах, что оставила утром. Я совершенно точно помню, где я их видела утром, а к вечеру они оказались совсем не там.
— Ну и что? Может, горничная убиралась?
— Нет, горничная приходит по четвергам. Потом, ее присутствие легко можно заметить — она наводит порядок в ванной, перестилает постель и всё такое. А тут ничего — только вещи. Я еще подумала: а вы, когда… ну, когда вы меня принесли сегодня, ничего не переставляли?
— Я положил твои шмотки — те, что забрал из усадьбы — тебе на кресло. А еще — ключ и телефон на тумбочку. Дальше я не заходил. Кстати, я забыл у Сесили в комнате твои тапки, уж извини. Сама потом заберешь.
— Это ничего, спасибо. И за лифчик, кстати, тоже…
Тут Гвен опять побагровела и спешно затянулась сигаретой.
— Нет, значит, не вы. И не горничная. Короче, мне стало там страшно, в этой комнате. У меня такое ощущение, что на меня кто-то все время смотрит, наблюдает за мной откуда-то из угла. Я не могу там находиться. Вот я и сбежала.
Динго устало покрутил головой.
— Так. Теперь я, видимо, должен выступать в роли охотника за призраками? Какой отвратительно длинный день… Знаешь, что. Давай так. Я скажу администратору, что тебе не нравится запах в ванной. Или — что там? — комары. Или какую-нибудь другую хрень. И они, чтобы не потерять клиента, родственницу Сесили, уж, наверное, пойдут на уступки и поменяют тебе номер. Потом мы с тобой пойдем туда, ты соберешь свое барахло и переселишься. Идет?
— Нет, не идет. Я… Короче, я боюсь быть одна.
— Еще лучше. И что ты предлагаешь? Всю ночь сидеть на улице, на этих уродских горшках? Хотелось бы все же поспать… Диван в холле уже лучше, но боюсь, такую затею не одобрит администрация. Пьяный мужик и семнадцатилетняя девочка…
— Мне через неделю будет восемнадцать.
— Прекрасно. Пьяный взрослый мужик и почти восемнадцатилетняя взрослая дама всю ночь на диване неизвестно за каким хреном. Согласись, это странно.
— Мне все равно. Можно я переночую с вами… ну, у вас в номере?
Лицо Динго окаменело. Гвен замерла и даже забыла как дышать. Кажется, она перешла границу допустимого.
— Нет.
— Почему?
— Да потому что это совершенно неправильно! Мы так не сделаем. Я готов сидеть тут, на загребучем цветочном горшке и говорить с тобой всю ночь о куклах, пони и мальчиках. Нет, о мальчиках, пожалуй, все же не готов. Это я себя переоценил…
— Я не хочу тут сидеть. Тут холодно и неудобно. И вообще, ночью надо спать. Вам завтра на работу же.
— Я рад, что ты про это вспомнила. Хорошо, не хочешь сидеть тут, пойдем в холл. Я буду пить, а ты мне споешь что-нибудь милое. Не колыбельную.
— В холле гадко, и как же вы забыли про администратора? Я вижу, он как раз вернулся и с интересом смотрит на нас из-за стойки.
— Да? Черти бы его забрали, вместе с его стойкой и журналом! Хорошо, я придумал: ты пойдешь спать в мой номер, а я пойду в твой — играть в прятки с привидениями. Такой вариант тебя устроит?
— Нет, совершенно. Я же говорю: боюсь быть одна.
— Значит, нам остаются только цветочные горшки… — Динго вздохнул. — Никогда бы не подумал, что ты такая упрямая. Может, ты хочешь пойти гулять? Ну там, уличная романтика, темные дороги, могу даже выпить тебе налить для создания антуража?
— Нет, гулять я совсем не хочу. У меня бок болит, ну, тот синяк от падения… А пить я тоже не буду.
— Дьявольское наваждение, я и забыл про синяк! Ну что же с тобой делать? Разве что, действительно, позвонить Сесили…
— Ага, и она тотчас же примчится! А вы ей сказали про происшествие? Ну то, в лесу? С этими… А то я подумала было, что вы забыли, ну, я могу рассказать…
— Ты что же, Гвеннол, меня решила шантажировать, что ли? Хороша… Невыносимый бред сивой кобылы! Потерявшая рассудок малолетка, которая вон из кожи лезет, чтобы напроситься в номер пьяного мужика, что в два раза ее старше! Нет, все же ты, верно, ударилась головой…
Гвен решительно поднялась с горшка, воткнув в него потухшую уже сигарету, и, подойдя вплотную к Динго, уставилась ему в лицо.
— Можно подумать, вы меня боитесь. Взрослый страшный мужик боится семнадцатилетнюю малолетку, да? Что ты себе думаешь, что я хочу тебя растлить? — выпалила она, сама не замечая, что перешла от формального «вы» к интимному «ты».