Страница 30 из 228
***
Гвендолин спала, когда Динго через пять минут доехал до конюшни и, спрыгнув с Демона, осторожно снял и ее. К ним подошли служащие, которых Сесили уже предупредила по телефону. Динго посадил мирно сопящую Гвен в подогнанную машину, коротко поблагодарил хозяина, пообещав через час вернуть автомобиль обратно, и сел за руль. Пристегнул девчонку. От щелчка закрепляемого ремня Гвеннол вздрогнула, но не проснулась, лишь едва слышно пробормотала: «Не уходи. Я не проснусь, не бойся…»
Динго почесал зудящую, как всегда, когда он нервничал, спаленную бровь. Ничего не скажешь, день удался. И тронул с места машину.
Он подъехал к усадьбе, не глуша двигателя, зашел на участок и направился в дом. Не отвечая на вопросы бонны и горничной, он прошел в спальню хозяйки, забрал оттуда девчонкину майку и штаны с телефоном и забежал на секунду в свою каморку, в которой испуганная горничная как раз заканчивала наводить невиданный доселе порядок. Допитая до половины бутыль вина стояла рядом с мусором. Ну нет! Это, кровавый ад, его ужин! Динго забрал бутылку и собранную с утра сумку, буркнув горничной:
— Осторожно, возле окна — осколки. Хозяйка в курсе.
— Про что, про осколки?
— Да не про осколки, дура ты, черти тебя забери! Про девчонку. Гвеннол… Гвендолин на прогулке упала с лошади, сильно ударилась, и теперь я везу ее в гостиницу. Она в машине, спит. А я тоже сваливаю. Ну про это ты, верно, знаешь. И все, собственно. Счастливо оставаться… Хозяйке скажешь, приду завтра утром. Часам к восьми. Фьюри — привет! Оставь для него пару осколков — под кроватью…
Динго вернулся в машину. Девочка спала, тихо, как мышь, уткнувшись носом в ремень. Динго включил кондиционер (в салоне стало душно) и тихо повёл машину по проселочной дороге.
Возле вчерашнего фонаря остановился, открыл окно, закурил. Сигарет тоже на завтра не хватит. Надо было в магазин, и еще вина. Или чего-то покрепче. Сейчас отвезет Гвен — и туда. А потом — отогнать на конюшни машину, да побыстрее, чтобы, упаси бог, не встретиться с хозяйкой и компанией, и пешком — обратно в гостиницу. Через лес. Может, ему повезет, и те двое окажутся еще на своем пригорке…
Гвеннол зашевелилась на сиденье, поджимая под себя ноги в сапогах. Вот пекло, тапки-то ее он забыл. Те, в черную клетку… Тапки…
Впереди была развилка: одна дорога вела к гостинице, другая — на шоссе. Динго бросил на спящую быстрый взгляд и повел машину в сторону шоссе. На полдороги он остановился.
«Какого дьявола я делаю? Чистый бред сумасшедшего… Что за наваждение?»
Не было просто сил даже на то, чтобы дышать. Ее присутствие и мерное посапывание его душили — словно весь кислород доставался лишь ей… Рыжие, с золотым отливом ресницы задрожали. Пушистые, сияющие своей ровной, чистой линией брови нахмурились, словно Гвеннол во сне решала особенно трудную задачу. Она опять зашептала опухшими от слез, бледно-розовыми, с кровавой трещинкой посредине, губами «Обещаю…»
Динго резко развернулся и поехал обратно на развилку, а оттуда свернул к гостинице. Там он припарковался поближе, заглушил мотор и пошел разбираться с читающим за стойкой журнал администратором гостиницы. Бдительная Сесили, как выяснилось, позвонила и туда. Администратор кротко предложил Динго забрать свой ключ и заодно ключ от комнаты Гвендолин.
Что они все, сговорились сегодня на каждом шагу искушать его немыслимыми соблазнами? К черту все!
Динго взял оба ключа, пошел отпирать девчонкин номер, заклинил дверь шлепкой Гвен, что нашел у порога, и отправился к машине, за хозяйкой комнаты. Бережно, стараясь, как только возможно, не разбудить ее. «Не просыпайся!» — он бы этого просто не выдержал. «Боги, демоны бы вас побрали, дайте мне какой-нибудь знак, что вы хотя бы иногда меня слушаете, — сделайте так, чтобы она не проснулась, пока он не закроет эту дверь, оставив ключ внутри, на подушке, возле ее щеки!»
Гвеннол вздохнула легко, словно ветерок, ее дыхание коснулось его опаленной щеки. Он поднял ее — тяжелую и теплую, и, почти не замечая ее веса, пошел вперед: через скрипнувшие двери — девочка нервно вздрогнула и вцепилась в его рукав — через коридор, по грязноватому паласу, мимо с любопытством глядящего на них администратора, прямо к ее двери.
Там он тихонько положил ее на кровать. Ее дыханье на минуту прервалось — Динго замер. Она тоненько, по-ребячьи всхлипнув, вновь задышала ровно, отвернувшись лицом к окну. Динго провел рукой по вспотевшему лбу. Вот, все. Почти все.
Он вышел прочь, забрал ее тряпки из машины, снова вернулся в ее номер, положил вещи на кресло, а телефон — на тумбочку у кровати. Туда же ключ. Потом, вдруг вспомнив, вытащил из кармана брюк ее вчерашний лифчик, что подобрал ночью на берегу. Тонкая ткань все еще пахла ей — морской солью, слезами, пряным запахом ее кожи. Так, лифчик тоже на кресло. Он оставил себе только металлическую пластинку, на которую она наступила под фонарем. Формально, он ничего не крал. Просто нашел ее первым…
Он вышел, не оглядываясь, тихо, но плотно закрыл за собой дверь, так, чтобы щелкнул замок. И осел на ковер. Теперь можно было и сдохнуть тут, как и полагается верной собаке.