Страница 224 из 228
- Да уж.
- Вот именно. Ну, а если ты сама расскажешь… Или вот еще - не можешь сама, попроси эту свою старуху. Она вполне смогла бы разыскать контакты твоих родственников… Хотя… - Гэйвен нахмурился, что-то прикидывая в уме. - Фьюри упоминал о каком-то «запасном варианте» для Роя. И сказал, что тот, кто может обсудить с Сесили это дело, живет в гостинице. А старая ведьма ведь говорила, что знакома с Ла Суссен. Нет, все же не стоит… А вдруг это она и есть? Очень на то похоже…
- Да, у нее есть внучка моего возраста, кажется…
- Запасной вариант? – поднял бровь Гэйвен. - Смотри, у тебя увели потенциального жениха…
- Чтобы их всех у меня увели… - с ненавистью процедила Гвен. - И мужа в придачу…
- Это уж точно. От этого мужа я все же тебя избавлю. Даже если это будет моим последним делом… - глядя куда-то поверх ее головы, пробормотал Гэйвен.
- Не надо так шутить… почти вскрикнула Гвен. Только чудом выжившие чувства к нему: страх его потерять, боль от каждой, даже самой короткой разлуки, заставляла ее делать каждый следующий вздох.
- Все, все, не буду. Пойдем, я отведу тебя.
Он обнял ее за плечи. Гвен вздрогнула. Словно все, что окружало ее теперь, обжигало.
- Что ты, Гвеннол? Холодно тебе?
- Нет, это от неожиданности… Прости…
- За что? – Гэйвен прижался губами к ее макушке. - Прекрати уже извиняться…
Они добрели до винной лавки крадучись, вдоль чахлой рощицы, окружающей пятачок, чтобы не светиться на открытом пространстве – за ними, конечно, не орел наблюдает, но все же было как-то неуютно.
В лавке было темно и пахло вином, элем и трубочным табаком. Гвен охватила паника.
- Это он? Он уже нашел нас?
- Кто? Ты про табак испугалась? Боже, Гвеннол, меня так кондрашка хватит. Это старик – он трубку курит… Расслабься уже. Все хорошо…
Хозяин лавки медленно вышел из подсобки. Дышал он, как паровоз. "Наверное, у него то же, что и у Линн», - подумала Гвен. Но он, в отличие от нее, курит. Хм.
- Это она? - спросил старик густым басом. Спустил на бугристый нос очки для чтения, взглянул на нее выцветшими голубыми глазами. Гвен он напомнил старого моржа, особенно вислыми желтовато-седыми усами.
- Да.
- И сколько ей?
- Восемнадцать.
- Я бы дал меньше. – Виноторговец прищурился и пыхнул трубкой. Боже, я уже не помню, что такое бывает, когда тебе восемнадцать. Но не могу сказать, что хотел бы вернуться в то время. Слишком пронзительно. Слишком ярко. В какой-то момент начинаешь ценить оттенки, полутона. В восемнадцать жизнь или тотальное счастье – или чернейшая трагедия. Тяжело… Пойдем, девочка. Я посажу тебя в дальней комнате. А то тут всякая муть шляется порой…
- Проследи за ней, дед. А если я не вернусь…
- Не боись. На улицу не выставлю…
- Спасибо.
- Тебе спасибо за доверие.
Гэйвен ушел. Даже не обернулся. И хорошо. Гвен покорно пошла за тяжело дышащим стариком. Они прошли через замусоренное, полное пустых и полных бутылок, каких-что медных тазов, пыльных коробок и ящиков помещение. За этой проходной комнатой обнаружилась еще одна. В ней было светло – окном она выходила в поле. У раскрытого окна - столик, на нем – крытая кожаным чехлом швейная машинка.
- Это была мастерская моей жены. - Винодел бросил почти погасшую трубкув глубокое ведерко-пепельницу на этажерке. - Пока я сидел в лавке, она тут шила. И мы разговаривали через коридор. Я разбирал ее слова, даже когда она строчила на этой дьявольской машинке. А она слышала, когда я ей читал. Иногда мне кажется, я слышу ее до сих пор…
- Ваша жена умерла? – ради приличия спросила Гвен. Упоминать смерть ей не хотелось - как не хотелось вникать в проблемы других.
- Да, больше семи лет назад. А детей у нас не было.
- Я сожалею.
- Как и я - о твоих потерях. – откашлялся старик. - Это всегда больно. Но в твоем возрасте – еще и жестоко. Теперь ты стала крайней. Значит, хочешь не хочешь – придется взрослеть. За твоей спиной уже никого нет…
- Я знаю. – кивнула она. - Никого. Это так... одиноко. Как будто никого в мире не осталось… Только я – и смерть…
- А ты за ней не гоняйся. – отмахнулся виноторговец. - Сама тебя найдет. Если ее преследовать – то и кончина будет поганая. Нормальную тоже надо заслужить… Я не о боли. Я о готовности… Тебе сейчас может казаться, что ты уже стоишь на пороге - словно тебя за руку кто-то тянет. Но это только страх. Всего лишь страх жизни и одиночества… И это нормально. – Старик уставился на нее немигающим взглядом, жестким, как кинжал, и вместе с тем, сочувствующим. - Не хочу тебе надоедать, последний совет: если захлестывает – занимай себя, чем угодно. Потом вживешься. Эти смерти всегда останутся с тобой, просто ты научишься с этим сосущестовать. Они не станут менее тяжелыми – но ты станешь сильнее. Научишься держать свою ношу. У каждого она есть – своя. У тебя, и у твоего друга, и у меня. И все идут вперед.