Страница 161 из 228
Получается, любую шлюху отыметь проще и спокойнее, чем приблизиться к такой желанной, так сильно любимой женщине? Кто бы там ни был – внизу, наверху – ему явно нравятся злые шутки. А может, это просто их проклятые головы мешают им делать нужные шаги – вечным препятствием к моменту достижения какой-то цели? Чтобы уж на всякий случай все осложнить – чтобы жизнь медом не казалась. Он-то это точно заслужил – нельзя выбирать в возлюбленные семнадцатилетнюю девочку. Впрочем, и ему тоже выбор не слишком-то предоставлялся…
Гэйвен заставил себя не брать следующую сигарету и вернуться-таки в комнату. Тоже мне, герой-любовник, от которого разит перегаром и табаком. Вот, кстати, хорошая мысль…
- Гвеннол, послушай…
Она словно дернулась от звука его голоса, почти подпрыгнула. Нет, это невозможно… Она – ребенок. Надо валить отсюда поскорее. Или лучше нажраться? Чтобы уж наверняка обеспечить полное отсутствие присутствия. С горничной это сработало. Беда в том, что Гвен – дитя она или нет - знает его, как облупленного, и сразу поймет, что это уловка, обман. А они сегодня играют по-честному…
- Я подумал, после твоих винных обливаний и вообще. Надо бы, что ли, в душ… Не могу сказать, что я большой поборник чистоты, но когда-то слышал, что все постельные развлечения лучше все же начинать помытыми… - промямлил он, ощущая себя жалким, как никогда. Горло нестерпимо пересохло от жажды алкоголя.
- Помыться… - еле слышно чирикнула Гвеннол, еще крепче вцепляясь в рюкзак, - Да, конечно. Как я не подумала. Спасибо. Я сейчас…
Она, как ужаленная, сорвалась с места, да так и убежала в ванную в обнимку со своим плюгавым баульчиком.
Гэйвен покачал головой. Детский сад. Все же слегка выпить можно. Он нащупал на столе свою бутылку с коньяком, щедро глотнул из горла – была охота ковыряться со стаканом – и пошел во вторую ванную…
Ван Вестинг быстро закончил с помывкой - смотреться в зеркало даже не стал, чтобы не расстраиваться – и это чудовище девчонка захотела в качестве первого партнера – что-то у нее вкус так себе…Выходить из ванной без ничего ему совершенно не грело душу, было как-то нарочито и неприятно, поэтому Гэйвен пошел на компромисс: влез в брюки, а рубашку надевать не стал. В конце концов, без рубашки она его уже видела… Неплохо было бы побриться, раз пошла такая пьянка, но бритва, увы осталась в особняке, охраняемая злой львицей Сесили Ла Суссен. Придется так, с суточной щетиной…
Когда он вышел из ванной – в тот же момент Гвеннол вышла из своей. Туго укутанная в длинное голубое полотенце, она показалась ему еще младше. Махровая ткань спеленала ее уже совсем женскую фигурку, делая более угловатой и подростковой. У Гэйвена опять заныло под ложечкой – но не от желания, а от жалости, и снова захотелось побыстрее одеться и свалить отсюда к чертям собачьим, пока не поздно…
Гвеннол кинула на него виноватый взгляд – ни дать, ни взять, испуганная лань – и опять села на кровать в прежнюю позу. Потом опять вскочила, как солдатик по команде. Такой маленький, храбрый глупый солдатик, вбивший себе в голову, что он что-то кому-то должен. Или еще хуже – себе самому…
- Вы, наверное, хотите, чтобы я…
- Кровавый ад, Гвен, ты лишилась ума? Совсем решила меня добить, еще и на «вы» называешь? Что это, шутка все?
- Ой, я забыла. У меня в голове все так перепуталось… Я не буду. Я хотела сказать, ты, наверное, хочешь на меня… увидеть меня без этого? - Она еще крепче вцепилась в свое полотенце.
- Помнишь – ты заказываешь музыку сегодня? - покачал головой Гэйвен, не зная, как реагировать: то ли сбежать, то ли обнять ее. - Как захочешь, так и делай.
- Но вы разве… Разве ты не хочешь? – Гвеннол преодолевая испуг, словно заставляла себя смотреть на него и говорить.
- Я хочу того, чего хочешь ты. Если тебе это не будет неприятно – пожалуй…
Гвеннол, словно сама себя насилуя – ну не мог же он сказать «нет», так вышло бы еще хуже – опустила скрещенные руки, они безвольно упали по бокам и там и остались, как будто сдерживаемые каким-то отчаянным внутренним порывом. Полотенце через некоторое время ослабело и потянулось на ковер широкой голубой лентой. Гэйвен смотрел на девчоночьи ступни, явно замерзающие – ноги у нее дрожали, как от холодного ветра. Как заяц трясется, заслышав шаги охотника. Чем дальше, тем больше он ощущал себя чудовищем, людоедом. Он увидел, как полотенце совсем будничным, не картинным жестом медленно сползло по щиколоткам Гвен. Он принудил себя поднять взгляд: если она проделала такое ради него, по крайней мере, он мог заставить себя посмотреть.
Он не видел ее тела – хоть и мечтал о нем весь этот месяц - он видел только ее лицо, только глаза, огромные, как две обезумевшие луны, заполонившие его до макушки до паха, где никакой жизни даже и не намечалось. Наверное, Гэйвен мог заставить себя сделать то, о чем она так слезно просила час назад. Но они обещали быть честными, и он просто не был в состоянии ей лгать - и так уже за их спинами было слишком много обмана и недоговорок.