Шрамы на воде - книга первая. Зачарованные отражениями

И с этим надо было что-то делать. Для начала надо было все это обмозговать, как полагается у разумных людей, а не выть по привычке на луну. Но сил патологически не было. Динго помаялся еще и отложил скверные раздумья на завтра. Была спасённая из хрустальной кельи Гвеннол бутыль с вином. Ей он и собирался догнаться – пока Фьюри, дюна и опустошённые прозрачные глаза не выйдут из его уродливой головы. Правда, оставался ещё маленький вопрос – где спать этой ночью. Говорить Сесили, что он решил не возвращаться в гостиницу, было чревато – она начнет задавать вопросы и придет к совершенно правильным выводам. Значит, это отпадало. Идти обратно в гостиницу и снимать за свои деньги номер Динго тоже не хотелось – да и встреча с Гвен была сегодня ему уже не по плечу. Кто ее знает, что еще вобьёт себе в голову. Еще одну серию «Страстей» он не выдержит. Лучше где-нибудь под кустом. Машина, например – особенно лимузин – там хоть не так тесно – отлично бы сгодились Ван Вестингу, но ключи были у Сесили, да и шофер мог наябедничать. Значит – куст. Или пойти на пятачок «Аэродром» и найти себе какое-нибудь временное пристанище на одну ночь. Желательно, без интимной платы. Боги, до чего его довела эта нелепая страсть к маленькой девчонке – даже на баб уже не тянет. Может, в монахи податься?

В итоге вышло, в общем-то, и неплохо. После обеда Ван Вестинг вылез курить на террасу. В углу копошилась горничная, безнадежно пытаясь отскоблить от белой крашеной стенки вино, которое пролил несколько дней назад Рой, пытаясь посмотреть, что будет с ночным мотыльком, если его «заспиртовать». Мотылек просто улетел.

Сесили после обеда ушла выбирать из обширного гардероба сына наиболее подходящую для случая одежду на послезавтра, - несмотря на великовозрастность мальчишки, все процессы были под строгим контролем матери. Динго не удивился бы, узнав, что она проверяет, как Рой чистит зубы. Или вытирает зад. Иной раз и скажешь спасибо, что вырос без матери…

Горничная бросила на Ван Вестинга робкий взгляд.

- Вы скоро пойдете в гостиницу, сэр? А девочка сегодня не придет на ужин? Мне велено было приготовить ей комнату, когда мистер Фьюри завтра уедет.

Гэйвен было хотел начать врать, но вспомнил про недавнюю откровенность горничной и махнул рукой.

- Не пойду я в гостиницу. Мне там не рады. Пойду куда-нибудь гулять. Посплю на болоте, как истинное чудовище. Благо, сейчас тепло, да и кочки, вероятно, уже высохли. А придет ли племянница хозяйки - про то мне ничего не известно.

- Зачем же на кочке, сэр? Я знаю, все спальни в доме заняты… Но есть наш флигель. Там достаточно места. У всех нас есть по комнате – и еще две остались свободными. Если хотите, я могу это устроить. Я ложусь позже всех – кухарка рано пьёт снотворное, и ее и пушкой потом не разбудишь. А няня спит с затычками в ушах – говорит, ей море мешает. А шофер вообще на втором этаже. Так что, если вы не брезгуете, милости просим. Там, конечно, не как в доме…

- Вот спасибо. А почему бы и нет, собственно? Очень выручишь. Я пошутил – кочки я не люблю. Там сыро, и еще змеи ползают…

- Да, сэр, вот и я о том, – покивала горничная. - А хозяйке я не скажу, вы не бойтесь… Я поняла, что у вас вышла размолвка с вашей Гвендолин. Это ничего, она еще молоденькая. Не все понимает…

- Да ты просто воплощение мудрости. И где ты раньше была, малышка?

- Я всегда была здесь, сэр. И сейчас тоже… - почти прошептала девчонка.

Гэйвен взглянул на горничную, но та, сделав вид, что нашла новое пятно, усиленно принялась тереть девственную стену. Он решил сделать вид что не заметил последнюю реплику. Хватит с него одной псевдовлюбленной малолетки. Может, все же лучше кочка? Ну нет. Из одной койки его уже выжили, вторую он не упустит. А от недвусмысленных намеков как-нибудь отобьётся. Например, алкоголь – отличное средство…

Он, как и было договорено, пришел под дверь флигеля примерно в половину двенадцатого. Все предыдущее время, начиная с девяти, Динго провел на берегу, поодаль от усадьбы, на небольшом куске дикого пляжа, неожиданно затесавшемся между двумя прямоугольниками высоченных глухих заборов, бездумно лакая вино и смоля сигареты, одну за другой. С каждым глотком голова пустела все больше – вино уносило в небытие звон слов Гвен, усмешки Фьюри, придирки Сесили и его собственные опостылевшие мысли.

Сегодня было полнолуние – Ван Вестинг наблюдал, как из-под темного, чернильно-серого унылого моря вдруг вылезла немыслимо рыжая луна – похожая на закатившийся за край блюда апельсин. Пока он закуривал, она успела высунуться почти наполовину, и потом начала незаметно для глаза, но странным образом быстро подниматься по небу, стирая из глаз мелкие звезды, намертво притягивая взгляд своей лукавой округлостью и рябью световой дорожки, что немедленно легла на взволнованную воду. Пока ночное светило неминуемо тянулось вверх, Ван Вестинг успел выпить полбутыли, дивясь на то, как в своём божественном подъеме луна обесцвечивалась и худела, делаясь все менее материальной и более зловещей. По пути она окольцевалась тройным поясом гало, и к тому времени, что было назначено Динго для явки в сегодняшнее его пристанище, луна царила над темным морем и печальным небом адской повелительницей: зрелище невыносимой красоты и пронзительности, вызывающее желание закрыть все окна, задернуть гардины - чтобы случайно не шагнуть в темную бездну, манящую трепетной близостью самых несбыточных и сокровенных желаний.

Калитку он умудрился открыть довольно тихо, а вот про камни, что лежали вдоль дороги, забыл. Наткнулся на них дважды, чуть не упал в здоровенный куст бугенвиллеи, что Сесили самолично выбирала в садовом салоне в городе – кадку тащил, конечно же, он, Динго. Треклятые цветуечки. И на хрен они ей сдались, если она даже их не поливает? Ради тяги к прекрасному? Все делал замухрышка-садовник, что целый день таскался по участку, мурлыкая себе под нос заунывные, одному ему известные песенки. Что за бред…