Страница 5 из 196
А в 2043 году произошло не менее важное событие - первый человек на Марсе, Оливер Руссо. Захар бывал в местном музее, устроенном в подвале администрации города - это было единственное целое здание, поэтому музей и решили построить именно под ним. Он читал там ветхие газеты тех лет, которые, если хотя бы чуть-чуть приоткрыть витрину, рассыпятся в мелкую пыль. Громогласные заголовки гласили: «Человек оседлал еще одну планету!», «Первые люди на Марсе, куда дальше?», «Красная планета покорена, летим на Венеру!». При прочтении последнего заголовка взрослые лишь улыбались, а дети не понимали, что в этом смешного. Захар же смеялся вместе со взрослыми.
Венера очень горячая. Настолько горячая, что попав туда, человек просто расплавится.
Вокруг снова послышалось шуршание, только теперь оно оказалось гораздо громче: кто-то стремительно приближался. Захар даже не успел подумать, как его ноги сами рванулись с места и он уже бежал вперёд, не оглядываясь.
По венам бурно переливается кровь, сердце старательно качает кислород. В голове уже начинает мутнеть, но как раз в этот момент Захар видит впереди полянку. Он выбегает на неё, сгибается пополам и судорожно ловит ртом воздух. Один длинный вдох и еще длиннее выдох. Немного задержать дыхание и опять медленный выдох.
Наконец, прийдя в норму, Захар огляделся назад: никого. Он смог уйти от них. Во время погони он несколько раз петлял вокруг старых, почти обвалившихся амбаров, что, по-видимому, сбило сторожа Василия и его сына со следа.
На земле лежала коса. Её лезвие проржавело до основания, сделавшись практически красным. Захар поднял её, старательно обхватил еще совсем маленькими для такой работы руками, и принялся скашивать сено в том месте, на котором остановился.
Минут через пять Захар поднял голову от земли и заметил, что к нему подходит Василий и Витька. Сторож быстрым шагом подошел к Захару и спросил:
- Ты где был, паршивец? - рука у Василия была тяжелой, он выдал такую оплеуху, что у Захара перед глазами заплясали разноцветные круги.
Захар пытался что-то сказать, но изо рта вырывался лишь жалкий хрип - ротовая полость всё пересохла от быстрого бега и переполнившего ее адреналина, а страх перед сторожем только усугубил положение.
Захару знатно досталось от сторожа, а затем и от самого министра труда. Руслан Георгиевич отчитывал тринадцатилетнего мальчика так, словно перед ним стоял преступник, к которому вот-вот приведут Михаила.
- Ты вообще понимаешь, насколько важен сбор пшеницы!? - кричал на Захара Матвеев. - Мальчик, да ты можешь своих родителей без хлеба оставить! Ты отбираешь пищу не у жителей города, ты отбираешь её у себя самого! У своего отца, который в поте лица старается добыть больше металла в шахте! У своей сестры, которая вяжет тебе твою же одежду! А ты бегаешь по пшеничным полям и топчешь такой малочисленный в этом году урожай. Да что я тут вообще распинаюсь с тобой, я укажу Распределителю через мэра, какой семье урезать рацион, и на этом мы закончим наш бессмысленный разговор.
- Не надо! - крикнул Захар. Однако министр мотнул головой в стороны, развернулся и пошел в сторону администрации.
К вечеру Захара, наконец, отпустили домой. За ужином собрались все, однако никто не говорил ни слова. Каждый сидел, уставившись в разложенную на столе посуду. В семье Туполевых предпочитали принимать каждого таким, какой он есть, поэтому упрёки - дело крайне редкое.
Прямо напротив Захара за столом сидел Сергей, отец семьи. Он то и дело сурово вглядывался в лицо сына, но молчал. Работа изматывала его настолько, что на домашние разбирательства не оставалось сил. Теперь он даже есть будет меньше, чем обычно, что не повышает желания ругаться с сыном. Однако разговор на эту тему он всё же завёл:
- Захар, - начал он, - почему это произошло?
- Ну, я как обычно хотел передохнуть в обед, пока Василий Иванович уходит к себе в сторожку и ест. Витьке хоть и поручают последить за работающими на поле, но нас слишком много, чтобы он за всеми усмотрел. Вот я и лежу немного, на небо смотрю…
- На небо значит… - сказал Сергей, вздохнув.
- Я не…
- Почему в этот раз тебя поймали? - спросила сидевшая сбоку от Захара Кристина, его старшая сестра, работавшая ночами в ткацкой мастерской, а днем вместе со всей молодежью в поле. В Инсбурге на нее часто оглядывались прохожие, стараясь понять, откуда сейчас пронеслась такая неземная красота. Длинные каштановые волосы оставляли за собой шлейф, за которым хотелось тянуться и утопать, а миниатюрное личико заставляло сердца биться в ритме падающих звёзд.
- Я немного задержался… - ответил Захар, но остановился на полуслове. - Небо было настолько чистое, что я не…
- Хватит. Допустим, ты не хочешь уважать себя, что возможно в твоем возрасте. Но почему ты не можешь хотя бы не делать хуже своей семье? В будущем ты станешь кормильцем, но к этому же надо готовиться с самого детства! - послышался деревянный хруст: Сергей от напряжения переломил ложку.
В этот момент из кухни пришла мать, Елена. Её руки облачены в несколько тряпок, между которыми зажата дымящаяся глиняная кастрюля. Все сидящие за столом разом замолкли и весь оставшийся вечер просидели молча. Матери Захара всего сорок, однако она успела за свою жизнь перенести инсульт, отчего её всегда старались не волновать.