Страница 2 из 29
5.
Привычный гул двигателя, замечаемый только, когда корабль молчит. Сияние звезд за окном, казалось бы, такое же, как с планеты, ан нет... было в них что-то... заставляющее людей и не людей покидать насиженные, удобренные цивилизацией места, ради необъятной черноты открытого космоса.
С правой стороны угол обзора на необъятное ограничивал платок - Дункан повесил его над приборной панелью. Несколько волнистых линий, причудливо изгибаясь, сплетались в узор. Возможно, это был текст... на незнакомом языке... ее языке.
Как странно, небольшая вещица сумела перевернуть с ног на голову мировоззрение, уклад жизни Трегарта, она смогла даже повлиять на его отношение к звездам. Теперь из всех, он предпочитал и стремился к одной, с непримечательным номером Б-327 в астрономическом атласе.
То, что произошло, было сродни чуду. Волнующая сцена вновь и вновь вставала перед глазами.
- Инструкция пребывания на планетах класса «Б» запрещает посетителям иметь оборудование, предметы обихода, это касается и одежды, которые, так или иначе, соотносятся с достижениями цивилизации.
- Не понял, - последние полчаса Трегарт пребывал, словно во сне. Где-то наверху произошла очередная кадровая перестановка. Один начальник сменил другого и, желая показать либеральность взглядов, вкупе с иным подходом к делу, с ходу подмахнул с десяток прошений, отклоненных предшественником, среди которых оказалось и заявление Трегарта.
- Ничего современнее ножа на планету брать нельзя, - разъяснил значение не к месту заумной фразы чиновник.
- А-а-а.
- Подпишите вот это.
Поверх заветного разрешения легла очередная бумага; два десятка из бесконечной вереницы справок уже лежали там же, на глазах у Трегарта хороня вожделенный документ в шуршащей могиле.
- Что это?
- Расписка. Ни вы, ни ваши родственники в случае вашей гм, гибели, либо членовредительства, повлекшего постоянную или временную нетрудоспособность, не имеют претензий к службе, выдавшей разрешение, то есть, к нам.
- За родственников поручиться не могу.
- Подписывайте, подписывайте. И еще здесь.
- А это?
- Оборудование: звездный корабль, скафандр, посадочный модуль, за них мы также не несем ответственности.
- Хоть за что-то вы несете?
- Код доступа, естественно не универсальный, как у спасателей, после подписания всех документов, он будет введен в бортовой компьютер вашего корабля. Служба гарантирует, благодаря ему, спутники не собьют вас на подлете.
- И на том спасибо.
- Теперь поставьте отпечаток пальца сюда...
Это были самые страшные полчаса в жизни Дункана. Уголок заветного разрешения то появлялся соблазнительной кокоткой, то исчезал под грудой бесконечных справок, расписок, правил и формуляров.
К концу, он почти разуверился, что когда-нибудь получит его. Хотелось вырвать заветную бумажку из-под груды макулатуры и, подобно мальчишке, получившему вожделенный леденец, бежать... бежать...
Все кончается... универсальная мысль, высказанная одним из великих.
Заветная бумага грела карман, а заветный код, Дункан надеялся, грел плату компьютера.
Вместе с разрешением, он получил карту деревень аборигенов. Не слишком внушительно; так называемая цивилизация Порты ютилась в небольшом оазисе, окруженном необъятной пустыней, и состояла из двух десятков поселений, или племен.
Для Трегарта, почти идеально - он обойдет их все.
«Ее! - мысль, желание, намерение, заполняли естество Дункана. – Он увидит ее!»
В конторе уверяли, за последний год на планету никто не приземлялся... но он же не сошел с ума. Платок, вот - перед глазами, и раны... когда прибыли спасатели, они уже заживали...
Ее! Он увидит ее!
6.
- Гнед, скорее, Миха, дочь охотника Пнака, ее укусила змея!
Молодой Рнак, красный от быстрого бега, топтался перед входом.
«Надо было под ноги смотреть!» - хотел огрызнуться Гнед.
Нарочито медленно, шаман вышел из хижины, потянулся.
- Скажи, я приду.
Рнак нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
- Миха, она умрет, скорее...
- Мальчишка! - вскипел шаман. - Как смеешь со мной так разговаривать! Сказал - приду! Выживет, ничего с ней не станется, а если нет... на все воля Урты, - шаман сделал жест, прославляющий богиню.
Рнак поспешно повторил его.
- Иди! - прикрикнул на юношу Гнед.
Развернувшись, тот затрусил к селению.
Гнед смотрел вслед гонцу, пока мелькающие пятки не затерялись между плетеными хижинами.
Он - тот, кто уже должен был вкушать сочные плоды в райских чертогах Пресветлой Урты, сидит здесь, среди жары и песка, врачует глупых девчонок, умудрившихся не заметить змею, а Гнус, этот выскочка, этот подлый...
Стон, полный муки стон, помимо воли, прорвался сквозь сцепленные зубы.
Ничего, ничего, он долго думал, он не спал много ночей, он нашел, как...
В рай Гнед, конечно, до следующего Совета не попадет, но зато Гнус не сможет наслаждаться плодами временной победы.
Дункан устало опустился на горячий от солнца камень.
Пот, казалось, пропитал всю одежду, превратив мягкий хлопок в плотный брезент. Хуже всего было то, что эта помесь ткани и собственных испарений наотрез отказывалась пропускать воздух, так что тело покрылось липким налетом, к которому удивительно легко приставали песок, грязь, насекомые и сама одежда.
Дункан снял шляпу и отер мокрый лоб. Помимо дозволенного ножа, карманы полотняных брюк оттягивала заветная карта.
На ней Трегарт отмечал уже опрошенные селения. От деревни к деревне, от племени к племени, теряя надежду.
Аборигены не только ничего не знали о прекрасной незнакомке, но и, судя по реакции, смутно подозревали о существовании людей. Некоторые вспоминали пропавшего год назад Антона Левицкого и последовавшую за исчезновением спасательную экспедицию.
После этого - ничего.
Если бы не платок, не злосчастный платок, Дункан давно бы списал произошедшее на шутки распалившегося воображения.
Это лицо, волосы, голос... стоило отвлечься, они снова и снова вставали перед глазами.
Даже себе он не мог признаться, найти причину, почему с упорством маньяка, одержимого, рискуя положением, здоровьем, даже жизнью, ищет встречи с девушкой.
Любовь?
Но ведь он даже не знает ее, не говорил, да что там, не разглядел, как следует.
Тогда что?
От близстоящей хижины отделилась темная точка и, переваливаясь, - характерная походка аборигенов - заковыляла к нему.
Точка приближалась, обрастая подробностями. Угловатое тело, облагороженное отвисшим брюшком, короткие кривые ножки, длинные, достающие почти до колен, жилистые руки и вытянутая высоколобая голова, покоящаяся на узких плечах с торчащими буграми ключиц.
- Ты - чужак!
Вопреки авторитетному мнению горящеглазого ученого, никто на Порте не воспринимал Трегарта в качестве бога. Вот и тон нового знакомого был далек от почтения.
Судя по облачению, перед Дунканом стоял шаман.
- Меня зовут - Гнед, я - шаман! - подтвердил догадку Трегарта абориген.
- Дункан, - слегка поклонился тот. Рука, помимо воли, потянулась к карману штанов, тому, в котором лежал нож.
- Гнед слышал, чужак ищет себе подобных.
- Что? Да! Ты что-нибудь знаешь о них?
Неужели! Наконец! После стольких дней бесплодных поисков. Удача!
- Гнед знает, - с важным видом собеседник запустил скрюченный палец в нос и принялся ковыряться.
- Где, где ты их видел, когда?
- Гнед знает, - палец был извлечен, а добытое подверглось пристальному осмотру.
- Как давно?
- Недавно, совсем недавно, луна только один раз успела умереть и родиться вновь.
Дункан почувствовал, что сердце забилось сильнее. Она, он увидит ее!
- Платок, - из рюкзака Трегарт выудил платок, - такую вещь, ты видел у них... у одной из них?
- Видел.
В это просто невозможно было поверить. Мечты становились явью.
- Где?
- Гнед больше ничего не скажет, - неожиданно отрезал абориген.
- Почему?
- Слова Гнеда могут слышать лишь уши освященного.
- Освященного?
- Только прошедший Ритуал может стать освященным.
- Какой ритуал?
- Ритуал Рая! - торжественно родил абориген.
Дункан вспомнил, что-то такое упоминал профессор.
- Я... э-э-э, могу пройти этот ритуал?
Перед тем как ответить шаман воровато огляделся.
- Не здесь, не сейчас. Как стемнеет, приходи к священной скале, - скрюченный палец указал на темнеющую у горизонта точку. – Приходи так, чтобы тебя никто не видел.
Развернувшись, абориген заковылял обратно к хижине.
7.
Новый знакомый без всякого ритма самозабвенно колотил в потертый бубен.
- Урта, о-о-о, Урта!
Неловко задирая коротенькие ножки, он еще и пытался прыгать.
- Слушай, Гнед... - Дункан поморщился - перекричать орущего шамана с его музыкальным инструментом оказалось довольно сложно.
- Урта!
- Гнед, я... это... - действо все меньше и меньше нравилось Дункану. Что-то в происходящем было не так. Почему низкорослый шаман согласился помогать чужаку? Более того, первым подошел к нему? Да еще и проводит над ним один из самых главных ритуалов... или не главный? Кажется, профессор говорил, Ритуала Рая удостаиваются только избранные?.. Дункан корил себя за то, что слушал откровения ученого в пол уха.
- Врата, врата! - шаман сыпанул чего-то в костер, и тот заискрил праздничным фейерверком.
- Ох, черт! - Дункан отошел подальше.
С другой стороны, что мог ему сделать этот волосатый дикарь? Одна рука нащупала складной нож, вторая сжала его реликвию - платок. Ну, попрыгает, покричит... вот если предложит какую гадость выпить, тогда поглядим.
- О-о-о, и прими! - горячка танца начала овладевать Гнедом. Ему казалось, даже статуя богини, над священной скалой, одобрительно улыбается.
- Достойного!
Скоро, скоро! Проклятый Гнус, ты узнаешь, как переходить тропу великому Гнеду, на своей собственной, рыжей шкуре, ты почувствуешь его месть, которая настигнет тебя даже там, в недоступном раю. Месть, руками обожаемой Урты!
- Трагарта!
Гортань с трудом родила непривычное имя. Ничего, это даже лучше. Чужак - это хорошо, очень хорошо. Гнед представлял, как рассердится богиня, он почти собственной шкурой ощущал, как гнев Всемилостивейшей обрушивается на головы...
- Прими Трагарта!
Открыть Врата еще раз, в неурочный час, почти сразу после первого Ритуала. Гнед долго думал, как отомстить обидчику, пока не придумал. Богиня рассердится, а, рассердившись, убьет обоих - Гнуса и чужака! Была трудность найти безумца, согласного пройти Ритуал и этим навлечь на себя гнев Всемилостивейшей. Чужак, чужак пришел, как нельзя кстати, воистину, сама Урта послала его Гнеду, дабы он мог совершить задуманное.
- Открой врата Рая!
Гнеда начала бить мелкая дрожь, все поплыло перед глазами.
Дикарь задергался, словно припадочный.
- У тебя все нормально? - осторожно спросил Дункан.
- Рай, рай, рай! - выталкивали побелевшие губы.
Корявый палец указывал на скалу, расцвеченную бликами костра.
Помимо воли, Дункан взглянул туда.
- Что за черт!
Или у него слезятся от проклятого дыма глаза, или шаман сыпанул галлюциногенов в огонь. Скала, твердый камень, он... дрожал. Дункан мог поклясться, по серой поверхности даже прошла рябь.
- Как это...
- Иди туда! - изломанным перстом дикарь повелительно ткнул в камень.
Неожиданно, Дункан почувствовал, что ему сделалось страшно.
- Э-э-э, нет, я, пожалуй...
- Иди!
- Сам иди!
- Рай!
- Не желаю в рай, мне и на этом свете...
Дикарь, маленький дикарь подлетел к Дункану. Космолетчик приготовился дать словесный отпор, пусть поищет другого дурака.
Худые, увитые венами, волосатые руки медленно поднялись, и... с неожиданной силой толкнули Дункана.
Он бы удержался, выстоял, это было даже смешно - абориген в полтора раза меньше человека лезет в драку, но... отступающая нога зацепилась за камень, Дункан протянул руку, пытаясь восстановить равновесие, упереться о скалу.
Вместо ожидаемой тверди, рука погрузилась во что-то вязкое. Это вязкое, ненасытным болотом, вслед за рукой, потянуло тело. Дункан хотел удержаться, однако сила, тянувшая его внутрь, была много мощнее усилий человека. Успев напоследок вскрикнуть, он с головой погрузился в густую субстанцию.
8.
Почти сразу же, после кратковременного ощущения удушья, пришло облегчение.
Яркий свет, в сравнении с портианской ночью, резанул глаза.
Невольно, Трегарт зажмурился.
А когда открыл...
Гривастые морды с ввалившимися носами и вытянутыми глазами-щелочками внимательно рассматривали его.
- Гляди, новенький.
- Не похож на всегдашних.
- И, вроде, рановато.
«Где я?», «Что со мной?»
Вместо ответа, сильные руки подхватили и подняли Дункана. В просвете полуразвалившейся крыши, он успел заметить два солнца - красное и желтое, сияющие в низком небе незнакомой планеты.