Страница 18 из 107
- Встань и раздвинь ноги, - я встала, руки автоматически завела за спину. Мой живот был на уровне его головы. Он рукой отодвинул трусики и резко вогнал в меня свои пальцы:
- Ты не просто мокрая… С тебя сейчас капать начнёт... – восхищенно произнес он, и стал быстро двигать пальцами внутри меня. Я и так еле стояла, а после его пальцев вообще начала заваливаться на спину...
Его голос резко вырвал меня из тумана наслаждения:
- Стоять, - грубо и жестко, но по-прежнему тихо произнес он, и его пальцы остановились. «Ещё, ещё!!! – застонало мое сознание, - Зачем он остановился?! Пусть продолжает…» - я ещё шире раздвинула ноги, надеясь на продолжение...
- Ко мне. - Он развалился в кресле. Я опустилась на колени и встала у него между ног, - Я хочу, чтобы ты взяла в рот.
Не поднимая от пола глаз, я расстегнула молнию. Едва коснувшись его брюк, я даже через ткань ощутила, какой у него уже твёрдый и рвущийся наружу член. Он чуть приподнялся в кресле, и я опустила его брюки вместе с трусами вниз. Я стояла на коленях перед ним, и мои глаза упирались в его член: он стоял как кол, вены набухли, головка чуть качнулась, призывно, в мою сторону. Я хотела взять его член в руку, чтобы ощутить эту твердость и мощь, но на полпути он перехватил мою руку и тихо сказал:
- ЕГО ты можешь трогать только языком или губами. Это понятно? – твердо, но также тихо спросил он. Я молча кивнула в знак согласия, и набросилась на его член как голодные бросаются на еду: я старалась как можно глубже взять его в рот, я облизывала его языком, захлебываясь слюнями...
- Нежнее, девочка, - я тут же остановилась на мгновение, и медленно стала изучать его своим язычком: он чуть застонал, откинувшись в кресле и давая понять: я делаю все правильно. Хотя бы на этот раз, - Достаточно, - его тон изменился, он стал более резким и твердым, ни нотки наслаждения уже не слышалось в его словах, - Ложись на кровать на спину и свесь голову вниз.
Я перелезла на кровать и легла, послушно свесив голову и закрыв глаза: невозможно было оставить их открытыми: я неминуемо встретилась бы с ним взглядом, а это грозило новой пощечиной. Решила не рисковать: щеки только – только перестали гореть. Было слышно, как шуршит одежда – наверное, он снял рубашку, бросил ее на кресло. Потом я почувствовала, как он подошёл ко мне: от его тела шёл жар. Через мгновение я ощутила его член на своих губах. Я открыла рот, пропуская его внутрь. Вначале он медленно погружался в меня, потом темп стал возрастать, он стал глубже и глубже вгонять свой набухших член в меня, так, что я стала уже давиться. Защищаясь, я руками попыталась оттолкнуть его, за что тут же получила пощечину, и руки бессильно опустились на кровать, сжав в кулаках покрывало. Он все быстрее и глубже вгонял свой член в меня. Я давилась, изо рта текли слюни, по щекам покатились слёзы. Вскоре я почувствовала, что он кончает в меня: все его тело задрожало, он стонал и сжимался: я думала, он оторвет мне голову… Когда я проглотила последнюю каплю, он вышел из меня, рукой провёл по трусикам:
- У тебя всегда так? – удивленно- насмешливо спросил он. Услышав его вопрос, я приподнялась и посмотрела на трусики: что его так могло удивить-то? На простыне, там, где я лежала, растеклась лужа. Ничего себе… У меня никогда не было так бурно. Я покраснела и опустила голову, не зная что ответить.
- Иди в душ. После душа перестели постель, - он одел брюки, оставив трусы на полу, со стола взял сигареты и пошёл на балкон, - У тебя 5 минут, - Я молча поднялась с постели, и, привычно уже опустив глаза в пол, ускользнула в ванну… Что такое со мной?! Откуда эта лужа натекла??? Ничего ж себе, какое перевозбуждение… А я всегда думала, что меня возбуждает только нежность и ласка. Оказывается, боль и насилие вызывают гораздо большие ощущения, и тело реагирует на боль намного острее чем на привычную ласку. Мысли бешено проносились в моей голове, пока я на автомате приводила себя в порядок, меняла промокшие трусики, перестилала простыни на кровати. В конце концов я решила подумать об этом после: у меня еще будет целая ночь наедине с самой собой в поезде «Уфа-Самара».
Я не решилась ничего одевать, и, как была – в трусиках, чулках и ошейнике - пошла к нему на балкон. Переступив порог, я замерла на самом входе почти, потупив глаза в пол. Он стоял ко мне спиной, опершись на подоконник и глядя на улицу. Я рискнула поднять глаза, пока он не видит: сигарета в его руке истлела уже до середины. Я противник курения, но наблюдать, как это делал он - мне нравилось. Нравилось видеть, а не только слышать в телефоне «на другом конце провода», как он выдыхает воздух после очередной затяжки. Не глядя на меня, он протянул руку и взял меня за волосы. Подтянул меня и поставил перед собой. Руки сами ушли за спину.
- Закрой глаза, - как меня возбуждает его голос... Я почувствовала, как только надетые трусики снова начинают промокать: ему это должно понравиться. Он даже ничего не сделал еще, я только услышала его голос – и уже потекла. Размышления на вольные темы внезапно прекратились: возле соска я ощутила что то горячее, и машинально дернулась, отодвигаясь от источника боли.
- Если ты будешь дергаться, - тихо и спокойно произнес он, - я могу тебя обжечь. Это понятно? – чуть громче и тверже спросил он. Я тихо прошептала «Да», немного приоткрыв глаза: моя голова была опущена, так что он не увидит мою хитрость. Из-под опущенных ресниц я увидела, как он водит сигаретой
возле груди: очень медленно и очень близко. Через мгновение он прикоснулся горящим кончиком к моему телу. Это было неожиданно приятно, но горячо, так что я закрыла глаза и застонала. Пару минут еще он поиграл так с моей грудью, и я услышала его:
- Пойдём, - затушив сигарету в пепельнице, он пошёл в комнату. Я, опустив снова глаза в пол, следом поплелась за ним. В комнате висело большое, почти на всю стену, зеркало. Он стоял напротив него, держа в руках плеть-многохвостку. Когда я подошла к нему, он взял меня за плечи, развернул к себе спиной, накинул плеть мне на плечо, и приподнял лицо за подбородок: