Страница 82 из 87
Вовка смотрел на меня. Я не заметил, как пробежал те несколько метров, что нас с ним разделяли, и упал на колени. Он тяжело и часто дышал, но взгляд сохранял полную ясность и даже какое-то смиренное спокойствие. Крови было много. Очень много! Она бурыми пятнами растекалась по камуфляжной куртке, и было видно, как быстро эти пятна увеличиваются в объёме.
Оля старалась обеими ладонями закрыть рану, но простреленное сердце продолжало настойчиво выталкивать жизнь из тела между хрупких женских пальцев.
– Держись, старик! Я мигом!
Я вернулся к бездыханному телу Михалыча и принялся шарить у него в карманах в поисках ключей от «УАЗа». Глаза его были открытыми, но зрачки не двигались, уставившись куда-то в небо. Красная кожа на лице заметно побледнела, а разбитый прикладом рот, казалось, застыл в последней ехидной ухмылке. Даже после смерти этот зверь продолжал ликовать от того, что смог таки меня перехитрить.
Собственные руки не слушались, дрожали, и потому всё, что изымалось из карманов наружу, тут же падало в траву. Наконец я услышал звон ключей и достал связку с брелком от сигнализации.
Ещё раз бросил взгляд на друга. Он всё так же часто дышал, Оля что-то шептала и плакала, продолжая удерживать окровавленные руки на простреленной груди. С трудом подбирая на ходу нужный ключ, подбежал к «УАЗу» и распахнул заднюю дверцу. Нести обессиленного человека оказалось очень тяжело. К тому моменту Вовка уже потерял много крови и идти самостоятельно не мог, а те полтора десятка метров, что отделяли нас от машины, стали настоящей полосой препятствий, испытанием.
Мы уложили его на заднее сидение. Оля уселась там же, положив Вовкину голову себе на колени и продолжая зажимать ладонями рану. Я завёл двигатель.
– Не… успеем… – сквозь прерывистое дыхание с трудом выдавил друг. – Сердце…
– Держись! Тут недалеко! Успеем! – соврал ему я и дал полный газ. Машина вылетела на ухабистую полевую дорогу. Посмотрел в ту сторону, где ночью бросил чемодан с деньгами и… ничего там не обнаружил.
Отвлёкшись от дороги, я не заметил большую кочку, наехав на которую, «УАЗ» сильно подбросило вверх, а с заднего сидения донёсся стон боли. Мысленно выругал себя за то, что в такой ответственный момент думаю о чём-то, кроме спасения Вовки, и полностью сосредоточился на дороге.
– Потерпи, Володенька, потерпи дорогой… – шептала Оля сквозь слёзы. – Всё будет хорошо.
– Серый, стой! – вдруг, отчётливо и громко, каким-то неестественно низким голосом, сказал Вовка. От этого голоса я даже похолодел, а по спине побежали мурашки.
– Нет времени, старик! Нам в больницу надо!
– Стой! – снова пробасил тот, просто обязывая меня нажать на тормоз. Я оглянулся назад. Дыхание стало ещё более прерывистым и тяжёлым, лицо – серым как глина. Ему явно не хватало кислорода, и я принялся яростно крутить ручки стеклоподъёмников, впуская в салон свежий утренний воздух.
– Бог… есть… – каждое слово давалось ему с большим трудом и мне приходилось прислушиваться, чтобы разобрать шёпот между частыми и глубокими вздохами, но то, что он говорил, было полностью осмысленно и взвешено. – Я… знаю… теперь. Так… должно… быть…
– Есть, друг! – согласно кивнул я.
– Попроси… за меня… – он протянул мне руку, и я сжал его ладонь. Она была огромная и непривычно вялая.
– Сам успеешь ещё, некогда сейчас…
– Мне… жаль… Прости … – выдавил он, крепко сжал ладонь, будто прощаясь, и закрыл глаза.
– Дыши! – крикнул я и, отпустив его руку, выжал педаль газа в пол.
«УАЗ» взревел и вылетел на трассу, разбрасывая вокруг комья налипшей на колёса грязи.
– Дышит?! – обращаясь к Оле спросил я, и, понимая, что начинаю паниковать, несколько раз глубоко вздохнул.
– Слабо, но сердце бьётся!
– Держись, Вовчик! Слышишь? Мы рядом уже! – убеждая себя не меньше, чем его, кричал я. – Ты всегда изворотливым был, друг! Оль, знала бы ты какой он! Вовка самым находчивым во дворе всегда был! Из таких передряг выскакивал! О-го-го! Что тебе какая-то там пуля? Хреновина мелкая! Ерунда на постном масле! Ты только дыши, старик! Слышишь? Оль, он слышит? Ты посмотри, какая леди тебя обнимает, ели-пали! Я бы на твоём месте дышал поглубже! Оль, ну скажи ему! Ну!?
Чем больше я тараторил, тем сильнее душили слёзы, а ком в горле рос всё больше и мешал говорить.
Дорога шла на подъём, впереди медленно плёлся грузовик с длинным прицепом, а встречный поток машин не позволял нам его обогнать. Я принялся отчаянно сигналить и моргать фарами, но прекрасно понимал, что такой тяжёлый автомобиль не съедет на обочину при затяжном подъёме. Мне не оставалось ничего, кроме как вырулить на обочину самому и вдавить газ в пол. «УАЗ» занесло на мелком гравии, но я каким-то чудом смог его удержать и, продолжая неистово сигналить водителю фуры, пошёл на обгон. Обочина была узкой для того, чтобы уместить широкую колёсную базу внедорожника – справа начинался обрыв, а мы неслись по самой его кромке.
Видимо, водитель грузовика, наконец, заметил наш манёвр и прекратил набор скорости, пропуская вперёд, однако стоящий на обочине столб давал понять, что мы всё равно не успеем его обогнать. Жать на тормоз тоже было поздно, от столкновения нас это не спасло бы. На принятие решения оставались доли секунды, и я решился на поступок, на который в здравом рассудке не пошёл бы никогда.