Страница 78 из 87
– Живой? – присвистнув и ругнувшись, спрашивает мужик он.
– Да! – хриплю я в ответ.
– Ты один, что ли?
– А ты? – отвечаю вопросом на вопрос.
– А? – сначала не понимает тот. – А, да я-то да… Как же тебя угораздило-то, братуха? Тебе бы в больницу. Лицо в крови всё…
– Прости, мне машина твоя нужна.
– Дык, конечно! Чё? Поехали, конечно! Тут больница рядом! Там сегодня Зойка на сутках. Вот такая баба! Мне однажды ногу зашила, так даже шрама не осталось! Как новый будешь. Ты идти можешь? Или помочь, может? А! Или давай я к тебе подъеду. Точно! Я сейчас. Погоди!
Я направляю ствол на мужика. Тот вначале не понимает, что произошло, но через секунду резко вскидывает руки над головой и дрожащим голосом тараторит:
– Братуха, я свой! Слышь? Не убивай! А? У меня ж дочка три дня назад только разродилась. Девку родила! Первая внучка моя! Три семьсот, пятьдесят два сантиметра! Я ж дитё не видел ещё ни разу! И баба дома ждёт. Как же она без меня! У нас хозяйство с нею, свиньи – не справится сама! Не стреляй, братуха! Прошу! Не стреляй!
– Не буду. Ключи дай.
– В машине ключи.
Вижу, что он заметно успокоился. Значит, поверил, что не буду стрелять.
Загружаю чемодан с деньгами в «Волгу» и спрашиваю:
– Дамбу в Салтове заешь?
– Знаю, – он всё ещё держит руки вверх, но теперь они не дрожат, как раньше.
– Завтра там, рядом с автовокзалом, найдёшь её с полным баком и деньгами на новую машину. Прости, мужик, у меня выбора нет.
В ответ тот молча кивает, чуть заметно пожимает плечами и бормочет:
– Тю, ё…
Сажусь за руль, проворачиваю ключ в замке зажигания, старый двигатель чихает и, сотрясая ржавый кузов, ревёт. Машина медленно набирает скорость, громко рыча прогоревшим глушителем. Мужик, стоявший на обочине, провожает меня взглядом, полным недоумения и обиды. Я с ужасом смотрю на часы. Дыхание перехватывает. Вовке остаётся жить семь минут.
Тяжёлая и неповоротливая «Волга» разгоняется медленно. Скорость едва переваливает за сотню и дальше не растёт. Секунды растворяются, испаряются, превращаются в ничто. Будто капли воды, упавшие в сухой, горячий песок пустыни.
Педаль газа давно упёрлась в пол, но я продолжаю неистово давить, будто это как-то поможет. Это всё, что я могу сейчас делать, поэтому делаю.
02:07. Не пропустить бы поворот к птицеферме! Третий за мостом. Первый уже проехал. Или это был второй? Дорога пошла на подъём.
Но тут скорость начинает падать, а обороты двигателя – снижаться. Неужели в гору не тянет? Кое-как преодолеваю подъём, но машина упрямо отказывается разгоняться даже на ровной дороге, а через несколько десятков метров пару раз чихает. Бензин!
– Твою мать, мужик! Кто так заправляется?!
Крутой подъём сменяется не менее крутым и затяжным спуском. Глушу двигатель, чтобы хоть немного сэкономить топливо. Проехав второй поворот, качусь дальше. Ещё километр и – вот он! Завожусь на ходу, выворачиваю руль. Визг лысой резины, занос. Не вписавшись в поворот, вылетаю на пахоту, и машина окончательно глохнет. Попытки завести ни к чему не приводят. Больше времени нет. Надо бежать!
Бросив её, вытаскиваю тяжеленный чемодан, и бегу в сторону темнеющего вдали силуэта птицефермы. Тяжёлая ноша больно бьёт по ногам, заставляя сбиваться с шага и падать, а ручка больно врезается в исколотые стёклами ладони. Пот пропитал насквозь одежду. 02:11. Время! Ещё двести метров.
– Я здесь! – ору, что есть мочи, срывая голос и задыхаясь от бега. Спотыкаюсь, падаю в пыль, а поднимаясь снова ору сквозь слёзы: – Михалыч, сука! Я тут!!! Я успел! Ты слышишь, тварь!? Я ТУТ!!!
Из барака фермы доносится выстрел и эхом оседает в ближайших тополиных посадках. На востоке небо едва начинает светлеть. В мае ночи такие короткие…