Страница 96 из 100
Мало, слабо, бесполезно… Все, что я делал, было мелочью, жалкими усилиями насекомого на этой туше. Существо не чувствовало боли и не пыталось скинуть меня, словно и не считало опасным. Оно неслось вперед с решительностью торпеды, повинуясь только одному желанию.
Господи, Лита, ну посмотри в окно! Заметь огни, испугайся, уходи оттуда! Потому что я… я больше ничего не могу.
Живой корабль на полной скорости врезался в утес. Урод оказался настолько тупым, что даже не понял, что атакует землю! Был удар, грохот, и я почувствовал, как что-то внутри меня обрывается… она не успела уйти…
Это было последней каплей. Есть предел, за который меня не надо заводить.
Удар о землю заставил существо замереть на месте, и я воспользовался этим. Я проплыл вперед, остановился прямо перед пастью, которая вблизи оказалась не такой уж и маленькой. Всего секунду я колебался, да и то потому, что вспомнил свою «смерть» - звериная часть моего тела была когда-то порвана на куски доисторическим хищником.
Но это произошло тогда и не со мной, не по-настоящему. Сейчас все иначе, потому что совсем близко родное существо, которое я должен защитить.
Хищник принял решение за меня – он ринулся вперед. Думал, наверное, что глотает вконец зарвавшуюся рыбешку, а проглотил меня. Вернее, не проглотил даже, а просто ухватил пастью, и это было огромной ошибкой.
Я всадил хвост в мягкую, не защищенную чешуей плоть и высвободил ток. Звука никакого не было, только ощущение звука, дрожь пошла по воде. Но существо было живо, и я не хотел оставаться внутри него, в темноте. Поэтому я порвал ему горло изнутри и сквозь образовавшуюся дыру выбрался наружу.
Зрелище было впечатляющее – тонул «Летучий голландец». Зловещий черный корабль опускался на дно, окруженный облаками собственной крови, поверженный, совсем не призрачный…
К моему большому сожалению, тварь так и не сдохла. У самого дна она встрепенулась, словно в себя пришла; сложно сказать, так ли это было на самом деле, потому что ее глаза, лишенные век, никогда не закрывались. В любом случае, существо оставалось живым. Двигалось оно все еще медленно, тяжело, но и это поражало.
Мне очень хотелось добить его, но я понимал, что сил не хватит. Если бы нужно было защищать, то я бы дрался до конца, но существо начало отступать обратно на глубину, и я не догонял. Раны, которые я нанес «Летучему голландцу» сегодня, вполне могут оказаться смертельными. А даже если это не так… сюда он больше не вернется. Он принадлежит к тем хищникам, которые усваивают уроки с первого раза, я чувствую.
Радость от победы была недолгой, ее в пепел сожгли слова Алтая:
- Кароль… Там, наверху…
Там наверху наши смотрительницы. На утесе, который эта тварь частично обрушила в море.
Сердце тоскливо заныло, я уже знал, что случилось что-то страшное. Поэтому я и боялся сейчас использовать свои способности – боялся, что не почувствую ее.
- Нам на берег надо…
Мы выбрались на пляж, и уже оттуда могли видеть, что маяк исчез. На его месте зловеще темнела груда обломков.
- Как это? – по-детски наивно спросил Алтай.
Идиот.
- Лита! – крикнул я так, что, наверное, и в дальней деревне услышали.
Ответа не было. Никакого!
Удары собственного сердца казались мне раскатами грома, дорогу к маяку я почти не помню, словно ее и не было вовсе. Об Алтае я уже и не думал, не до него сейчас.
Не уберег! А вдруг… вдруг это из-за меня? Из-за нашей ссоры? Юлия как-то сказала, что мысли материальны, они и делают судьбу. Тогда я посмеялся… а вдруг это правда? Ведь в последнее время мои мысли о Лите были не самыми лучшими. Я обижался, сердился, а теперь случилось вот это!
- Лита! – еще раз крикнул я. Громко, отчаянно.
А потом зазвучал самый прекрасный голос на земле:
- Здесь я… помоги, сама не выберусь!
Я нашел ее за мгновение, но даже этот срок показался мне слишком долгим. Моя смотрительница оказалась под двумя плитами, навалившимися друг на друга и так образовавшими пирамиду. Еще чуть-чуть – и ее бы придавило. Спасибо… спасибо! Не знаю, кому – Богу, природе или судьбе, - но спасибо!
Я прижал ее к себе сильно, так, что чуть не раздавил. Лита тихо ойкнула, но ничего не сказала… наверное, почувствовала мою дрожь.
- Я в порядке, - прошептала она. – Правда, все хорошо. Кароль, мне воздух нужен!
- Извини, - я осторожно провел рукой по ее лицу, испачканному грязью, но не кровью. – Ты уверена, что не ранена?
- Абсолютно. Испугался?
У меня не было причин скрывать это:
- Естественно!
- Да ну? Ты же в последнее время самоустранился, я тебе надоела!
Нашла время шутить
- Не говори глупостей. Ты ведь знаешь, что ты для меня все…
- Знаю, - посерьезнела она. – Извини, хороший мой. Не хотела пугать, так уж получилось. Нам нужно найти Софию!
Словно в ответ на ее слова, мы услышали голос Алтая:
- Сюда! Софья… плохо!
Стыдно признаться, но я так беспокоился за Литу, что совсем забыл о Софии. А напрасно…
Младшая смотрительница серьезно пострадала. В момент обрушения маяка она находилась на втором этаже, и теперь нижняя половина ее тела оказалась зажата между плитами. Морозный воздух наполнялся густым запахом крови…
Звери инстинктивно чувствуют смертельно раненых. Это природная необходимость – определять того, кому совсем недолго осталось, кого нельзя спасти и кто ослабит стаю. Чувствуя близкую смерть товарища, животные реагируют на нее по-разному. Кто-то нападает на раненого, превращая его в легкую добычу. Кто-то просто оставляет его умирать в одиночестве. Кто-то остается с сородичем до конца, чтобы облегчить его мучения, спасти от страха.