Страница 6 из 52
nЭпилогnЛило так, что дворники едва справлялись. Но это и к лучшему. Не так накаляло искушение скосить глаза вправо, чтобы посмотреть на Катю, как и он, напряженно вглядывавшуюся в лобовое стекло, за которым мало что было видно.n- А еще мы до сих пор храним Катюшины похвальные грамоты со школы! – пьяным голосом проговорил предполагаемый тесть. Собственно, его нынешнему состоянию Писарев был обязан тем, что эта странная встреча обедом не ограничилась. Профессора Нарышкина за руль не пустили. Его супруга не водила. Писарев же был непьющим. Потому традиционно всех развозил.n- Давайте поднимемся! – не отставал профессор. – Я вам и грамоты, и медаль покажу! Золото! Выпьем на посошок!n- Пап, какая медаль! – устало проговорила Катя, пытаясь утихомирить отца. – Кому она сейчас нужна? И на посошок ты сегодня выпил уже трижды.n- Так то с профессором Писаревым! А с кандидатом наук еще не пил!n- Кандидат не пьет, - пискнула маманя и улыбнулась в зеркало заднего вида.n- Кандидат не пьет, - повторила себе под нос Катерина и бросила быстрый взгляд на Сергея.n- Кандидат бросил, - буркнул Писарев и остановил машину возле дома, указанного в навигаторе конечной точкой маршрута.n- А еще у Веруни… в смысле Веры Павловны… такие огурчики маринованные – закачаешься! – не унимался профессор Нарышкин. – Переночуете у нас, чего уж!n- Мне еще Катерину домой везти, - ответил Писарев и широко улыбнулся.n- Действительно, Димочка, пусть уж они… сами уже, - чуть покраснев, поддакнула Веруня.nКатерина вздохнула и попрощалась с родителями.nЭтот вечер был для нее бесконечным. И она никак не могла определиться, чего она хочет больше – чтобы они поскорее довезли ее родителей, или чтобы отец все же затащил Сергея к ним. Потому что она… боялась остаться с ним вдвоем. За обедом было легко вести себя так, словно никогда ничего не было. Там были родители – его, ее. Они все дружно что-то говорили, рассказывали, нахваливали. Она все терпеливо слушала, говорить старалась немного, а на Сергея смотреть и того меньше. И до сих пор не могла поверить, что именно он оказался тем самым неудачником, от которого она когда-то давно сбежала в Варшаву.nКогда Нарышкины скрылись в парадной, Писарев, наконец, осмелился впервые за весь вечер прямо и открыто посмотреть на Катю. Тоже еще… синий чулок…n«Хватит искать мне невест среди аспиранток!» - наорал он десять лет назад на мать и свалил в командировку. А после той чертовой командировки познакомился с… нет, не с аспиранткой – хуже! – с первокурсницей с редким именем Клава и роскошным телом. Они встречались три года. А потом он женился, потому что надо же когда-то на ком-то жениться. Собственно, и тогдашний руководитель его первого крупного проекта в NetCore весьма прозрачно намекнул на то, что супруга – оплот успешного мужчины. Он делал карьеру, менял квартиры, пробовал убедить Клаву родить, становился рогоносцем, разводился… И все это время где-то на земле жила Катя. Синий чулок.n- Куда хоть едем? – поинтересовался Писарев. И, кажется, это были его первые слова, обращенные к ней, не считая неловкого приветствия.n- Домой, - уныло пробормотала Катерина, глядя в залитое дождем окно, и назвала адрес.nС места не тронулся. Дождь, кажется, только усилился. И теперь уже где-то над ними небо озарялось яркими вспышками. Обыкновенная гроза. Обыкновенная майская гроза.n- Утром я хотел принести тебе завтрак в номер, - глухо сказал Писарев. - То, что планировалось после завтрака, тебе бы понравилось. Наверное.n- А ты романтик, - она по-прежнему разговаривала с собственным отражением на стекле.n- Какой есть. И меняться ни черта не собираюсь. В моем возрасте поздно.n- В моем тоже поздно делать многое, - Катя повернулась к нему. – Ты на родителей моих не обижайся, у них идея «фикс» - отдать меня замуж. Никак не хотят понять, что мне это не нужно. Надеюсь, сегодняшний обед, плавно перешедший в ужин, не нарушил никаких твоих планов?n- Нарушил, - легко сказал он и улыбнулся.n- Мне жаль.n- А мне – нет.n- Отвези меня, пожалуйста, домой, - помолчав некоторое время, попросила Катерина.n- И что ты будешь делать дома?n- Сереж, ну какое это имеет значение?nОт этого ее «Сереж» глубоко вздохнул, чувствуя, как мерно, спокойно бьется сердце, будто только готовясь к тому, какой очередной фортель выкинет его обладатель. А он сам толком не знал, сердиться или сгрести в охапку своего найденыша и больше уже никуда и никогда не отпускать.n- Для мирового сообщества это, конечно, не имеет ровно никакого значения, - улыбнулся, наконец, Писарев. – Это имеет колоссальное значение для меня. К примеру, если ты планируешь устроить пьяную вечеринку, я, пожалуй, с удовольствием припрусь в гости. А если весь вечер ты собираешься переключать пульт телевизора в поисках какой-нибудь мелодрамы, то меня вполне устроит посидеть рядом на диване и почитать книжку. Вдруг тебе захочется чаю, а до рекламы еще далеко, чтобы отлучаться на кухню?n- То есть ты уверен, что ни для той, ни для другой роли у меня никого нет? – на ее лице появилось отдаленное подобие улыбки. – Я, пожалуй, вызову такси.n- Не знаю, может быть, для роли кто-то и есть. Ты не заигралась?n- Заигралась, - спокойно ответила Катя, не отводя взгляда. – Еще тогда, в Мюнхене. Потому и думаю, что все это надо там и оставить. Если бы я могла предположить, что меня ведут на смотрины к тебе, то уехала не только в Варшаву, а даже в Парамарибо.n- Лестно. Послушай, я сейчас задам тебе один-единственный идиотский вопрос. Постарайся не удивляться. Ответишь честно – отвезу домой и оставлю в покое. Идет?n- Идет.n- Ты сбежала, потому что влюбилась?nКатерина хлопнула ресницами. Она влюбилась. Она точно влюбилась. Неожиданно для самой себя и как-то совершенно бесповоротно. И это было странно, потому что до этого она была влюблена всего один-единственный раз в двенадцать лет в Сирано де Бержерака – он был жутко умный. Но сбежала она не поэтому…n- Я не сбегала. У меня просто был ранний вылет. Тур закончился, - пожала Катя плечами.n- Окей, будем считать, я удовлетворен, - процедил сквозь зубы Писарев, завел двигатель, отпустил сцепление и вдавил педаль газа.nОни рванули по ночному городу сквозь ужасную грозу, лавировали между машинами на дороге, вел он нервно, и пару раз рука рвалась к бардачку, где валялись сигареты. Потом вспоминал, что и окно не откроешь – зальет к черту. И ладонь снова цеплялась за руль. На Катю смотреть избегал – слишком злился. Но зато потом с удовольствием наблюдал за тем, как вытянулось ее лицо, когда они оказались во дворе совершенно незнакомого ей дома.nВпрочем, большого ума не понадобилось, чтобы понять, куда они приехали. Катя весело усмехнулась.n- Еще и обманщик!n- Сама хотела домой. Не понимаю, что тебя не устраивает.nУже не сдерживаясь, она рассмеялась.n- С домом все устраивает. Идем, будешь показывать, как оставишь меня в покое.n- Вот тут соглашусь – слукавил. Покоя не будет точно. А еще у меня зонта нет.n- А горячая вода?n- Да хоть залейся. И кофе у меня тоже вкусный. Правда, я его традиционно, в джезве варю. Устроит?n- Вполне, – она сняла туфли и стянула чулки. – Побежали!nОн раскрыл дверцу, подхватил ее на руки, не обращая внимания на восторженный визг, в совершенном умилении от вида ее узких ступней. Промокли моментально, насквозь. И у него даже куртки не было, чтобы романтично, по-киношному укутать ее. Добрались до парадной, и вскоре в одном из окон на пятом этаже зажегся свет.nГроза продолжалась всю ночь. Но, собственно, какая разница?nК слову, утром вспомнили, что в холодильнике осталось так и не открытое мюнхенское пиво. Конечно, не зеленое. Но пили кофе. Все-таки оба были уравновешенными негулящими трезвенниками.n