Страница 2 из 52
n«Трезвенники!»nза неделю до необычного кофепитияnДо запоя не дошло. Сто пятьдесят грамм коньяка после работы, чтобы расслабиться, до запоя еще никого не довели. Маман, правда, так не считала. Его развод дал ей повод расходиться – ее новой великой миссией был его новый счастливый брак.n- Я не в депрессии. Я не на грани суицида. Я даже чищу по утрам зубы и хожу в свежих рубашках.n- Сереженька! – маман присела на диван рядом с его компьютерным креслом и вкрадчиво заговорила: - У меня такая девушка есть на примете – загляденье. Из хорошей семьи. Кандидат наук, представляешь! Замужем ни разу не была, все училась, степень получала. Да и не девочка уже, голова на плечах имеется. Не курит, не пьет…n- Синий чулок не первой свежести, - равнодушно прокомментировал «Сереженька», уткнувшись в монитор. Выбирал себе направление для путешествия. Играл в города. От Нью-Йорка до Йокосуки. А в Японии гейши…- А в Мюнхене пиво… - бормотала Катерина, не отрываясь от монитора. Раз уж ближайший вылет оказался в Баварию, надо было срочно выбрать себе пункты по интересам.nОна играла в достопримечательности. От Нойшванштайна до Альянц Арены.n- Радуйся, мама, - сообщила она заглянувшей, было, маменьке, - бойскаута больше нет.nМаманя даже в лице изменилась. Зашла в комнату и, боясь поверить своему счастью, спросила:n- Правда, что ли, Катя?.. Но это же чудесно! Вот и сын профессора Писарева развелся. Мы ж еще десять лет назад хотели вас познакомить… Такой мужик хороший, ведущий программист какой-то международной компании, обеспеченный, умный, кандидат физико-математических наук. Только с женой не повезло – загуляла. А у него и привычек вредных нет – не курит, не пьет!n- Ясно, - кивнула Катя, - такой же неудачник, как и бойскаут. Теперь идут, вероятно, в общем направлении…за четыре дня до необычного кофепитияnПротаскавшись часа полтора за гидом по центру Мюнхена, впрочем, несколько воодушевившись видом Новой Ратуши, Катерина не выдержала и отстала от группы. В которой, правда, обнаружился один зайчик, в чьих силах было поспособствовать ее затее, однако имевший огромнейший недостаток – московский акцент. Пока зайчик был увлечен рассматриванием фонтана с огромной глупой рыбой, она улизнула, спустилась в метро и отправилась на луг Терезии. «Посмотреть на аттракционы», - пыталась она обмануть собственную совесть. Что совершенно не соответствовало действительности. Хвала Гуглу, который на всех языках заманчиво сообщал о весеннем фестивале пива.nНа лугу было оживленно, шумно и весело. А главное, здесь никто не удивится количеству выпитого. Скорее уж обидятся, если выпито будет мало. Кате же сейчас именно это и было необходимо. Потому как иначе, на здравую голову…nИ уже спустя короткое время она уплетала картофельный салат и радостно поднимала огромную кружку пива вместе с другими посетителями громадного цветастого шатра под бравый тост оркестрантов, командующих каждое следующее «На здоровье!». Тост звучал достаточно часто, чтобы уже к середине второй кружки Катерина начала весело подпевать: «Ein Prosit, еin Prosit. Der Gemütlichkeit!»n- А у вас неплохо получается, - раздалось рядом, и напротив нее приземлился давешний попутчик. – Значит, дела в Мюнхене? Нравятся мне ваши дела!nОн нахально поставил на стол огромную кружку восхитительно зеленого пива, вытащил изо рта сигарету, затушил ее в пепельнице и широко улыбнулся.n- Мне тоже! – громко отозвалась Катя. В этот момент трубач, подняв собственную кружку, скомандовал: Eins, zwei, drei, g'suffa! Она подхватила свое пиво и, крикнув: «Prosit!», посмотрела прямо в глаза любителю занимать чужие кресла. Черт его знает, какой дурак сказал, что если так не делать, когда пьешь, то семь лет хорошего секса не видать. Но вдруг правда?nОн подмигнул ей, поднял свою кружку и, перегнувшись через стол, намеренно настойчиво «чокнулся» с ее.n- Меня Сергей зовут, - коротко сказал он так, будто это объясняло, за каким чертом он тут уселся. Хотя, собственно, что непонятного?n- Ага, - отвлеченно кивнула Катерина и перехватила пробегавшую мимо официантку. Заказала еще пива и капусты. Впрочем, соотношение еды к выпитому все равно было не в пользу еды. – А я Катя.n- Катя из Питера и баварская капуста, - заключил Сергей. – Романтика! Катя одна по делам приехала? Вопрос с подвохом – Сережа приехал один. Мается.n- Сережа мается – это проблема, - она не без облегчения оторвалась от Weißwurst (но ведь надо же попробовать традиционное!) и взглянула на него. Не котик, конечно, но почему бы не попробовать? Выпитое пиво радостно подтвердило вынесенный вердикт. Что там бабы в курилке говорят? Надо посмотреть на нос? Нос как нос. Ничего такой нос… даже, пожалуй, красивый. И, усмехнувшись, заявила: - Катя одна. Катя по делам в компании не ездит.n- А как насчет компании в очень частном значении? В компании всего один человек – я.nА что она, собственно говоря, теряет?nЕсли бы, конечно, ее мозг сейчас был несколько трезвее, он бы подсказал ей, что мающийся Сережа, скорее всего, проживает вместе с ней в одном городе, а это некоторым образом увеличивает риск возможной встречи по возвращении на Родину. Но… мозг наслаждался пивом, а Катя – удивительным соло одного из оркестрантов на стиральной доске. Наконец, после очередного «Вздрогнули!», она беззвучно икнула и с многозначительной улыбкой ответила:n- А давай!nСергей только рассмеялся и хором с остальными пробасил: Prosit!nТо, что бабы к нему неравнодушны, Писарев усвоил давно, еще когда Клава ревностно оберегала его от своих одногруппниц. Впрочем, это был еще один грешок в его копилке, когда час развода пробил. Много он тогда о себе и нового узнал… В том числе то, что он, оказывается, тоже к бабам неровно дышит – в каждой своей командировке. Эх, знала бы Клава, что впервые за последние десять лет он намеревался всерьез оторваться! Вот с этой, рыжей, пьяно распевающей песенки на немецком.nОсушив еще одну кружку и попросив у прибежавшей с капустой и пивом официантки повторить все то же самое, он еще более нахально пересел на сторону Кати, чуть подвинув ее на лавке, и сказал:n- Сначала танцевать, потом доедать. А то потом ты будешь не в состоянии.nТанцы Катерина помнила уже не очень отчетливо, а последующее не помнила вообще. Когда же память ненадолго вернулась, она обнаружила себя в гостиничном номере. Совершенно точно в чужом. Поймав в поле зрения Сережу, она глухо спросила:n- Туалет где?n- Ну, пошли в туалет, - ответил он ей и, придерживая под руку, повел в направлении означенного помещения. – Ты сама-то справишься?nПрикрыв рот ладонью, она слабо кивнула и захлопнула перед его носом дверь. Потом снова был провал. Под утро, когда только-только начинало светать, она нашла себя в постели, укрытую одеялом, заботливо переодетую в явно чужую мужскую футболку. На другой стороне кровати мирно сопел ее вчерашний знакомец.nНапрягать область мозга, отвечающую за воспоминания, было некогда.nСообразительности хватило на то, чтобы натянуть джинсы, схватить вещи и выскочить за дверь.nПробегая через холл, Катерина увидела странно знакомую напольную вазу между двух кресел ядовитого цвета, не заметить которые совершенно не представлялось возможным, и остановилась в растерянности: она находится в своей же гостинице. В голове вяло зашуршало воспоминание и смутно заговорило знакомыми голосами о том, кто где поселился. Был в этом открытии и положительный момент. Спустя всего пять минут она уже стояла под душем в номере. На этот раз в собственном.nДвумя часами позднее проснулся и Писарев. Не размыкая глаз, пошарил рукой по постели и, никого в ней не обнаружив, просопел: «Удрала, зараза!». А значит, хоть сколько-нибудь приятного пробуждения не последует. Впрочем, и без того ближайшие несколько часов ему едва ли что-то перепало бы – похмельный синдром, как оказалось, даже рыжие горячие штучки переживают не по-детски.nСам Писарев всегда гордился тем, что, сколько бы ни выпил, никогда не пьянел. Во всяком случае, прошлой ночью, когда вытаскивал из туалета чуть не уснувшую там Катьку, ржалъ так, как не ржалъ… ну очень давно.nЕе бегство было тоже вполне себе закономерным – стыдно стало, с кем не бывает. Только теперь у него было два варианта – либо не давать спуску Рыжей, либо искать кого-то еще. В конце концов, впереди еще несколько дней. Для отрыва вполне достаточно.nТак и не решив, что делать, лениво встал с постели, лениво принял душ, лениво оделся и поплелся завтракать. После завтрака их группу везли на экскурсию в Schloss Blutenburg. И он даже почти решился. Тем более, экскурсовод, смазливая блондиночка с фирменным фасадом, второй день строила ему глазки. Проблема в том, что глазки Писарева оглядывались по сторонам в поисках вчерашней Рыжей. И таки нашли. В тот момент, когда он уже забирался в автобус, Катя показалась на выходе из гостиницы. Потому траектория его движения резко изменилась.nУставившись в карту города, Катерина брела вдоль аллейки, уныло размышляя о неудачно начавшемся дне. На завтраке нарисовался пупсик. Был до невозможности вежлив: вежливо поинтересовался, можно ли присесть, вежливо уточнил, одна ли она, не менее вежливо вызвался принести еще одну чашечку кофейку и захватить бутылочку минералочки. Маменьке бы пупсик очень понравился. Но пупсик являлся владельцем пушистых усов, несколько вылинявшего цвета, которыми, безусловно, гордился. И Катерина, вглядываясь в него, с минуты на минуту ждала, когда же он ими начнет шевелить, как мартовский кот. Или как тараканище. Так и не дождавшись, она допила свой кофе, захватила минералку и вежливо откланялась.nНеожиданно карта уперлась в чью-то грудь, Катя подняла голову и, смирившись со своей участью, полувопросительно промямлила:n- Доброе утро…n- Доброе! Ты украла мою футболку. Расплачиваться чем будешь?n- Ну, не знаю… А какие есть варианты?n- Если ты классно целуешься – я тебе ее подарю.nЭфирное создание в золотой диадеме с крылышками из лебяжьего пуха облегченно вздохнуло, в то время как маленькое чудовище с яростным загаром из солярия и в высоких красных ботфортах злобно чертыхнулось. Катерина тряхнула головой, в голове зазвенело, но видения исчезли. Зато заявилась преподавательница.n- А она у тебя что – эксклюзивная?n- Да я и сам – тот еще экземпляр, - торжественно объявил Писарев и тут же заискивающе добавил: – Ну хоть на аттракционах покатать тебя можно?n- На колесо обозрения хочу! – вырвалось у Катерины.nНа колесе обозрения он ее все-таки поцеловал. Вышло случайно – почти. Во всяком случае, Писарев не планировал этого заранее. Пока она с открытым ртом оглядывалась по сторонам, на него нашло что-то… нежное, теплое, довольно урчащее. Он резко, будто опасаясь сопротивления, притянул ее к себе и так же быстро прикоснулся губами к ее губам. Катя ответила. И точно знала, что не только ждала этого, но и хотела. Не собираясь скоро отпускать Сергея, она запустила пальцы в его волосы, а другой рукой пощекотала ногтями шею, чуть скользнув за ворот футболки. На этот раз в ней проснулся ученый, и Катерина с пылким энтузиазмом ринулась в подробное исследование его рта.n- Футболку дарю, - только и выдохнул он, прижимая ее к себе теснее. Мысли порхали где-то очень далеко от действительности. Катя оказалась у него на коленях. И обнимая ее, он спросил: - Тебя не тошнит хоть? Голова не кружится?n- Кружится, - пробормотала она.n- Пить не умеешь! Так и быть, научу!nУже вечером, пока Катя принимала душ, тот, который никогда не пьянеет, мирно уснул, свернувшись на кровати калачиком. Когда обалдевшая от привалившего счастья Катя попыталась его растормошить, в ответ услышала сонное и очень пьяное: «Отстань, Клава, я устал».n