Тени холодного солнца

* * *

На подходе к своему кабинету, граф внезапно передумал, и тяжело вздохнув, направился к апартаментам дочери. Ему предстоял очень непростой разговор. Размолвка с дочерью явилась для него не менее тяжким испытанием чем начавшаяся в замке "чертовщина" со всеми потусторонними ужасами. Громко постучав он потянул за ручку двери и вошёл. Его дочь сидела в кресле и пыталась читать книгу. Присмотревшись граф определил что это том Кристофа Гоувальда, чьи стихи очень нравились его дочери. Увидев папеньку, девушка демонстративно отвернула свою прелестную головку и вздёрнула носик. Графа этот жест поначалу даже развеселил, но увидев её бледность, красные заплаканные глаза и залегшие под ними тени, он только крякнул. Свою дочь он любил и любил очень сильно. - Аннушка, милая, мне необходимо с тобой серьёзно поговорить,- начал он дрогнувшим голосом. - О чём, сударь! Вы же уже решили мою судьбу! - Звонкий голос девушки переполняло негодование. - Решили без всякого моего ведома, как будто я неодушевлённая вещь. Вы вынули из меня душу и растоптали. Вы... Вы поступили как какой-нибудь дикарь из Новой Зеландии! Вот вы всё время твердите что любите меня, а на деле мои чувства, мои интересы, для вас это пыль, ничто! О чём ещё вы хотите поговорить? После того как вы поступили с Людвигом, для меня, решительно всё не имеет смысла. Вы, сударь, жестокий человек, и я не желаю с вами разговаривать. Я убегу от вас, или покончу жизнь самоубийством. Наверное мёртвая дочь устроит вас больше чем живая и счастливая. Граф только повторно крякнул и подивился тому как его дочь смогла произнести всю эту тираду на одном дыхании. - Анна-Мария, солнце моё, выслушай же своего жестокого тирана- отца.- Дочь дерзко вздёрнула голову, усравившись на него своими огромными зелёными глазами. - Ну? - Аннушка, ты же знаешь что я люблю тебя больше собственной жизни. - Теперь уже сомневаюсь - Это так, моя радость. Поверь, я просто не предполагал что ты питаешь такие чувства к молодому Хагендорфу. Признаю я совершил ошибку. Но и ты, должна меня понять. Ты же знаешь, два года назад умер мой добрый друг, князь Альфред Виндишгрец1... - Знаю. Твой добрый друг, князь Альфред это палач. И не спорь, он палач, убийца, душитель свободы! У него руки по локоть в крови невинных жителей Праги и Вены! - Замолчи, Анна-Мария! - в голосе графа зазвенел металл. - Ты не справедлива к нему. Эти невинные жители, на самом деле - озверевшая чернь, преступники! Ведь ты сама знаешь что они убили жену и старшего сына князя.

________________________________________________________________________________ 1. Альфред Виндишгрец (1787-1862), князь, австрийский фельдмаршал. Подавил революцию 1848г. В Праге восставшие 11 июня, убили его жену и старшего сына. За это преступление Виндишгрец подверг Прагу артиллерийскому обстрелу а затем расстрелял т. н. инсургентов. Потом возглавил все войска империи кроме корпуса Радецкого. Взял Вену и жестоко расправился с революционерами. После этого сдал командование генералу Вильдену.

________________________________________________________________________________ - Возможно это действительно совершили какие-нибудь убийцы и марадёры. А твой князь расстреливал всех подряд не разбираясь,- возразила девушка. -Я же говорю что он палач. - Ладно, ладно не будем спорить. И вообще я не о том... Ты знаешь что ещё много лнт назад, мы с князем Виндишгрецем решили породниться. И его младший сын, молодой князь Виндишгрец, по моему, был бы для тебя прекрасной партией. - Он старый и нудный,- Анна-Мария смешно сморщила носик. Граф сначало удивлённо поднял брови а затем рассмеялся. - Солнце моё, помилуй, у тебя все старики кому слегка за тридцать. Молодому князю всего тридцать лет. - Вот я и говорю, старик!- не уступала девушка. -Но тогда, позволь спросить, кто же я, в свои пятьдесят четыре? Наверно для тебя, я что-то наподобие высушенных мощей. - Но ведь ты мыслишь действительно как старик. Устраиваешь судьбу своей дочери, даже не спросив её мнения. - Но так было всегда. Родители устраивали судьбы своих детей. Так вот и я, слово данное моему, уже почившему другу, счёл священным и обязательным для исполнения. - Не спрося меня. Вот и видно, папенька, что мои чувства ничего для тебя не значат. - Анна- Мария сокрушенно вздохнула.- Захотел меня насильно осчастливить. - Ох, перестань, дочь. Я же сказал, признаю что был неправ. Не знал что для тебя так дорог этот лощёный, напыщенный мальчишка. - Не смей так говорить о нём!- голос девушки задрожал а глаза, казалось, метали молнии. - Ты совсем его не знаешь! Он прекрасный, благородный человек, с очень тонкой и ранимой душой! - Неужели?- граф притворно изобразил удивление. - Мне, напротив, казалось что я знаю его даже очень хорошо, с самого его детства. Но никакой тонкой душевной организации я в нём не заметил. Уж извени. На мой взгляд твой избранник- типичный солдафон. - Не говори так, отец, Людвиг на самом деле очень ранимый человек. А ты, так жестоко, так ужасно оскорбил его. Что если на войне он начнёт искать гибели. А я люблю его, люблю!- Казалось Анна-Мария вот-вот разрыдается. Расстроенный отец лишь хмурил лоб да поглаживал усы. -И чем же я мог оскорбить, их благородие, господина капитана? - Ты сам это прекрасно знаешь, отец. Зачем ты сказал ему что их семья нам не ровня. По твоему это не оскорбление? И всё из-за чего? Из-за того что их род менее древний чем наш. На какую-то сотню лет. - На двести, - поправил граф свою дочь. - Более чем на двести, моя девочка. Ты же знаешь что Хагендорфы раньше служили наёмными ландскнехтами. Да и потом... уже получив дворянство одна часть этого семейства служила и воевала за нас, а другая за наших тогдашних соседей: сначала Витковичей, а затем фон Розенбергов. Но в любом случае это уже не имеет значения. Я намерен изменить свое решение относительно твоего замужества. - То есть?- грациозно как кошка, девушка повернула шею и вопросительно уставилась на отца. - Что ты ещё задумал, папочка?- голос Анны Марии, при этом, наполнился вкрадчивым очарованием. - Дочь, ты у меня одна. И поэтому, живая и счастливая, пусть и совершенно непослушная, ты устраиваешь меня несравненно больше чем мёртвая и послушная. Я решил не препятствовать твоему браку с молодым бароном Хагендорфом, хотя и не считаю это достойной для тебя партией. Издав радостный визг Анна- Мария повисла на шее отца, покрывая его щёки поцелуями. От неожиданности, граф пошатнулся. - Ну наконец-то, наконец-то!- тараторила она без умолку. - Я так счастлива, папочка! Спасибо тебе! Я же знала что ты не отдашь единственную и любимую дочь на заклание этому мрачному Виндишгрецу. - Граф поцеловал дочь в лоб и опустил на пол. - Я сегодня же отправлю барону письмо, где уведомлю его о своём решении. Думаю что следует пригласить его сюда, мне необходимо с ним многое обсудить,- сказал он задумчиво, глядя поверх головы Анны-Марии, словно говорил сам с собой. Его дочь, радостно подпрыгнув, завертелась и захлопала в ладоши. Но потом, с некоторой растеренностью спросила. - Но сможет ли он сейчас приехать, ведь идёт война, а для Людвига долг перед Родиной важнее всего? - Ну, будем надеяться, что важнее всего для него- ты. Да и война с Данией это всё же не война с Наполеоном, и не венгерское восстание. Думаю скоро всё закончится. Насколько я помню, последние газеты сообщали о преостановке боевых действий, датские войска прекратили сопротивление и объявленно перемирие. - Значит он сможет к нам приехать?- с надеждой спросила девушка. - Пусть только попробует не приехать. Только... в этот раз ты увидешься с ним немного позднее и не здесь. - Не понимаю. Разве Людвиг приедет не в наш замок? - Это не важно... Дело в том что ты завтра же отправляешься к тёте Элизабет, это совершенно необходимо, и не спорь пожалуйста. - К тёте Элизабет?! Ничего не понимаю... Зачем это нужно?! Что мне делать в Дрозендорфе? Да я там сойду с ума от скуки, в этом салоне моей занудливой тётушки, и её не менее занудливого муженька. - Анна-Мария, я бы тебя попросил... - Ничего подобного, папенька, никуда я не поеду,- категорически заявила девушка. - Я буду ждать Людвига здесь. - Об этом и разговора быть не может! Всё уже решено,- граф пытался прилать своему голосу твёрдость, но он всё равно звучал излишне взволновано. - Ты едешь завтра с утра. И, прошу тебя, дорогая, не спорь. Я слишком устал за сегодняшний день. - И не подумаю,- сказала дочь, слегка обиженным тоном. - Да это безумие какое-то, Людвиг приедет сюда, в замок, а я буду где-то у твоей сестрицы. Не понимаю, что ты задумал, дорогой папенька. - Так надо, Анна-Мария,- в голосе графа появилось раздрожение. - Так надо, и это не обсуждается. - Нет! Я никуда не поеду и буду ждать Людвига здесь! - медленно с расстановкой произнесла девушка, сделав ударение на последнем слове. - Дочка,- граф опустился перед ней на корточки и взял её ладони в свои. - Ты не поняла. Это не просьба, это приказ. - Но Анна - Мария, с негодованием, вырвала свои руки и гневно сверкнув глазами ответила: - Отдавай приказы своим слугам. Я никуда не поеду, и прикрати этот разговор, а то мы опять поссоримся. - Лицо графа приняло совершенно растерянный вид, на лбу выступили капли пота. - Да что же это такое?! Анна-Мария, дочка,- граф нервно зашагал туда- сюда перед окном, раздроженно теребя волосы. - Ради тебя я пошёл на всё! Я расторгаю договор с Виндишгрецем, соглашаюсь на твой брак с Хагендорфом. И взамен, я всего лишь прошу тебя на время покинуть замок, всего лишь, пару месяцев пожить у своей тёти. Поверь мне, это не какая-то блажь, это действительно необходимо. - Но почему это необходимо?- глаза девушки округлились, она покачала своей прелестной головкой. - Для чего тебе, папочка, понадобилось так срочно отослать меня отсюда? Ты что-то задумал? - Я не могу тебе всё рассказать... пока не могу. Но поверь мне, просто поверь. - У растроенного отца затряслись руки. - Боже мой! Невероятно!- Анна-Мария картинно всплеснула руками. - Неужели мой прекрасный, благородный, умный папочка, мой образованный, просвещённый папочка, тоже поверил в дурацкую легенду о каком-то демоне живущем в старинном портрете. - Граф закашлялся, на его лице появились красные пятна. - Так ты уже слышала? -спросил он. -Конечно, папочка. Эту легенду я слышала и слышу с самого рождения. Меня всегда смешило, то, какой страх она вызывает у слуг. Но вот уже два часа как все мои служанки просто обезумели. Сначала Клавдия, а потом и Генриетта прибежали бледные, испуганные, обе дрожат - " Барышня, надо спасаться, бежать! Дьявол проснулся! Мёртвый граф пришёл чтобы утащить нас в ад!"- ну и всякую прочую, подобную чепуху. С нашими слугами произошла массовая истерика или помешательство, совсем как в средневековье. Ну я надавала им по щекам, чтобы привести в себя, и прогнала прочь. Ведь проблема не в портрете а в том что у нас такие глупые, суеверные слуги. - Дорогая, в старинных преданиях иногда тоже есть зерно истины. Я только что видел этот портрет, и я... не знаю как и каким образом... подобное могло произойти, но он действительно... изменился. За многие годы проведённые в замке я множество раз видел его, и всё это время он оставался прежним... А сегодня он изменился. На нём внезапно появилось ещё одно изображение... которого раньше не было. - Ну и что? Ты же сам мне говорил, помнишь, когда мне было шесть лет и меня, до смерти, напугали эти глупые служанки рассказав, в первый раз ужасную легенду нашего замка? Помнится ты тогда сказал что чудес не бывает, и всем чудесам надо искать реальное и научное обьяснение. - Сказала Анна-Мария весьма назидательным тоном. - Да я помню,- вздохнул Граф. Я рассказал тебе что старый граф Генрих фон Траумберг, разгневавшись на своего сына Вильгельма, проклял его, лишил наследства и даже приказал художнику закрасить его изображение на семейном портрете. Это исторический факт. Но прохвост художник использовал для этого самую дешёвую и некачественную краску. Со временем эта краска отслоилось и изображение про/клятого графского сына вновь явилось миру. Это и напугало суеверных слуг, послужив основой для легенды о пробуждающимся вампире. Чтобы не пугать слуг, открывшуюся фигуру , пришлось снова закрасить. Так я тебе всё обьяснил. А что, по твоему, я мог рассказать крошечной шестилетней малышке, трясущейся от страха и ревущей в три ручья. - Так ты меня обманывал? - с многозначительной улыбкой спросила Анна-Мария. - Нехорошо, папочка! - Да нет же, солнце моё! Просто это единственное обьяснение которое я, в то время для себя придумал. Я никогда не верил во всю эту... мистику: ни в ведьм, ни в вампиров. Но из рассказов слуг, что я слышал в детстве, последний раз он появлялся на портрете пятьдесят лет назад. Мой отец, твой дед, граф Рудольф, тоже не верил в легенду замка, но как только это произошло, сразу же отправил нас с сёстрами и матерью в Вену. - Тогда ты вообще ничего не можешь помнить, если был в Вене. - Я помню что, в день перед нашим отъездом, в замке царил ужас и паника, такие же как сейчас. И знаю что тогда последовала целая чреда загадочных смертей. Несколько человек умерло в замке и с десяток в деревне. Официально это посчитали неизвестной эпидемией. - И что? Теперь когда я стала взрослой, ты мне предлагаешь всерьёз поверить в эти бредни, и бояться некого, давно умершего, нашего предка. Про/клятого пращура, который пьёт кровь по ночам и обитает в портрете? Здорово! Мертвец сходящий с холста раз в тридцать или пятьдесят лет. - Я не призываю тебя верить во что- либо подобное, радость моя, только прошу, пожалуйста, погости пару месяцев у своей тётушки. Уверяю что время пролетит очень быстро. - Никогда!- категорично отрезала Анна-Мария. - Но почему?! - задохнулся от негодования её отец. Казалось что граф из последних сил сдерживает в груди вопль отчаяния. - А потому, папочка, что если перед нами предстаёт неизвестная тайна, мы должны не убегать от неё, а исследовать. - Издав стон, граф опустился в кресло подобно совершенно обессиленному человеку. Непослушание его дочери превосходило все мыслимые границы. - Или ты считаешь что если я девушка, то обязана быть слабой и беззащитной? Интересно что бы на это ответила Жорж Санд? - Боже мой! Анна Мария, ну при чём здесь Жорж Санд?- вспылил граф. Она уже глубокая старуха, а в молодости была грубой и вульгарной женщиной с мужеподобными замашками. Недаром выбрала себе мужской псевдоним. Она даже сигары курила, притом безостановочно. Дочка, ты нашла себе неудачный пример для подражания. - Ах вот ты как!- вспыхнула девушка. - В твоих словах, отец, я слышу один лишь мужской шовинизм. Вам важно как женщина выглядит снаружи, и совершенно безразлично то что у неё внутри. Ну а уж, если женщина носит брюки или курит сигары, то есть нарушает установленные, вашим мужским деспотизмом, для неё правила - то вы и вовсе готовы обвинить бедную женщину во всех смертных грехах. - С этими словами она подошла к книжному шкафу, покопалась там, и сняла с полки какую-то небольшую книжку. - Ну а что ты скажешь о Фредерике Бремер1? - Ничего, дочка. Это имя мне неизвестно. -И напрасно, папенька! В восемь лет она стала писать стихи, в двенадцать, периодевшись мальчиком бежала на войну против Наполеона. Отвергла все предложения руки и сердца, потому, что хотела любить всех людей мира а не одного конкретного. И не только любить, но и бороться за их счастье.